Пояснения давал ведущий конструктор Хворостин. Александр Евгеньевич, казалось, ничуть не волнуется. Спокойным, ровным голосом он доложил тактико-технические данные ЗИС-3, называя для сравнения данные Ф-22 УСВ. Сталин, оценивающе осматривая пушку, подошел ближе, дотронулся рукой до рукоятки маховика, потом кивнул начальнику артиллерии Н. Н. Воронову:
— Попробуйте, как работает механизм наводки?
Воронов занял место наводчика. И тут Грабин, внимательно наблюдавший за Сталиным, заметил, что смотрит он не на руки Воронова, а выше, туда, где над щитом высилась папаха. По спине пробежал холодок: «Вот она, роковая ошибка!» Вроде бы все предусмотрели, проектируя дивизионку, но не учли, что среди артиллеристов могут быть такие рослые наводчики, для которых броневой щит окажется слишком низким. Зная, какое внимание Сталин обычно проявляет к безопасности экипажей и расчетов, Василий Гаврилович приготовился выслушать смертельный приговор пушке. Но Верховный миролюбиво повернулся к нему и лишь слегка упрекнул:
— Жизнь бойцов надо беречь. Увеличьте высоту щита. — И, подумав, добавил: — На три пальца.
— Будет сделано, товарищ Сталин! — радостно согласился Грабин.
По одной этой реплике он понял, что ЗИС-3, наконец, пробила себе дорогу. Если бы Сталин сомневался в ее качествах, он не стал бы давать указания об увеличении высоты щита. И действительно, когда все, кому было предложено, высказали свое мнение о пушке, Сталин подвел итог:
— Это орудие — шедевр в проектировании артиллерийских систем.
Воронов согласно кивнул головой, Ворошилов одобряюще улыбнулся. Все складывалось так удачно. И Грабин не сдержался, сообщил, что ЗИС-3 в порядке инициативы уже выпускается на заводе и около тысячи пушек отправлено на фронт.
— Это хорошо, — похвалил Сталин. — Но почему вы не дали такую прекрасную пушку раньше?
— Мы не были готовы к этому.
— Да, это правильно.
Тут же, во дворе Кремля, было принято решение развернуть серийный выпуск ЗИС-3.
— Но все-таки ее надо еще раз испытать на полигоне, — предупредил Сталин.
По плану, утвержденному Верховным Главнокомандующим, завод должен был к маю 1942 года выпускать сто пушек в день, в том числе шестьдесят дивизионных. Иными словами, чуть ли не в двадцать раз больше, чем до начала войны. Эти темпы определялись не возможностями производства, а в первую очередь потребностями фронта. Своими силами справиться с таким объемом заказов было нелегко. Поэтому ГКО обязал несколько других предприятий оказать помощь оружейникам. Заводу фрезерных станков было поручено изготовлять лобовые коробки и люльки для танковых пушек. На автомобильном заводе предстояло наладить штамповку осей и нарезку стволов ЗИС-3.
— Изготовление не кованых, а штампованных осей, — говорил Елян, развивая свою мысль, — даст нам немало выгод. Но вы, Василий Гаврилович, окажите помощь соседним заводам не только чертежами. Придется налаживать производство общими силами.
Директор знал, что главный конструктор никогда не скажет, мол, не мое дело — налаживать производство, нам и с чертежами хлопот хватает. На заводе установились такие взаимоотношения, при которых грани между отделами и цехами почти совсем стерлись. Гигантский организм жил одним дыханием и едиными заботами. Но эта согласованность не была сплошной идиллией.
Пушка ЗИС-3 по многим показателям выглядела лучше своей предшественницы. Имея более высокие боевые качества, она требовала меньше металла, многие ее узлы и детали были проще в изготовлении, позволяли значительно снизить численность рабочих рук. Но если в железнодорожном составе один вагон не может двигаться медленнее других, то в производственных процессах низкая технологичность одной или нескольких конструкций неизбежно вызывает сбой.
Сложным оказался ствол. Протяжка его длилась несколько часов. Немало приходилось возиться с шабровкой прямоугольных отверстий казенника. Затягивалась обработка дульного тормоза, который на заводе раньше вообще не производился.
Однажды вечером, проходя по литейному цеху, Грабин увидел Еляна, который вместе с рабочими, занятыми на фасонном литье, колдовал возле формовочного ящика. Руки его были перемазаны формовочной землей.
— Задумали усовершенствовать отливку до такой степени, чтобы тормоза имели чистовые размеры, — улыбнулся Амо Сергеевич.
И по его улыбке Василий Гаврилович понял, что дела идут успешно. Горячий, еще дымящийся тормоз выглядел ничуть не хуже тех, которые получались посредством ковки детали.
— Здесь хватит полчаса, чтобы подровнять и зачистить отверстия, — пояснил Елян. — А тридцать минут — не тридцать часов!
Грабин знал, что при старом методе изготовления дульного тормоза на него уходило более суток. Во время проектирования он предусматривал возможность отливки этой вроде бы простой, но в то же время трудоемкой детали. И сейчас был доволен, что сам директор завода помогает литейщикам наладить сложный процесс.
Подошел генерал-майор Струсельба, бывший в то время заместителем Еляна по производству литья. Поздоровался, заверил:
— За качество металла не беспокойтесь, Василий Гаврилович. Литой тормоз будет ничуть не хуже кованого.
— В этом у меня сомнений нет, Михаил Максимович, — ответил Грабин. — Главное, чтобы все размеры были соблюдены.
— А над этим мы и маракуем с Амо Сергеевичем.
Михаил Максимович Струсельба пользовался большим авторитетом у металлургов, его почитали в кругах ученых, он имел немало учеников. И Грабин, знавший профессора еще во времена учебы в академии, прислушивался к его советам, часто обсуждал с ним вопросы повышения качества создаваемых конструкций.
Многое делалось непосредственно в цехах, самими рабочими. Среди них оказалось немало смекалистых людей, способных найти простое и оригинальное решение самых сложных вопросов. Грабин не раз чертыхался, видя, с какой медлительностью работают протяжные станки, применяемые для чистовой отделки стволов. К тому же у них часто барахлила гидравлика. Все попытки увеличить скорость обработки не давали нужных результатов. Но однажды на месте прежнего громоздкого сооружения появился более компактный станок. Протяжка ствола на нем длилась лишь четверть часа — почти в тридцать раз быстрее. Новый винтовой станок был проще, а главное — во много раз дешевле.
Главный технолог завода Анатолий Федорович Гордеев, видя, с каким интересом Грабин наблюдает за работой станка, подтолкнул вперед стоявшего рядом начальника станкостроительного отдела:
— Заслуга Бородкина, Василий Гаврилович.
Бородкин был конструктором у Грабина, затем перешел на новую должность. «Мои кадры», — подумал с гордостью.
Постепенно все узкие места в производственном процессе были выравнены, выпуск ЗИС-3 с каждым днем стал расти. Но неожиданно начали образовываться заторы на сборке пушек, чего раньше не случалось. Стало ясно, что простым увеличением численности рабочих выйти из положения не удастся. Детали и целые узлы в сборочный цех поступают сплошным потоком, который в дальнейшем будет еще мощнее. И цех просто-напросто задохнется.
— Надо, чтобы пушка не стояла, а двигалась по конвейеру. Тогда рабочим не придется мотаться туда-сюда, они будут, стоя на месте, выполнять операции сборки в определенной последовательности, — предложил Грабин.
Начальник цеха Анатолий Ковалев окинул взглядом цех:
— Конвейер, говорите? Подумаем.
Через несколько дней цех преобразился. От входных до выходных ворот протянулись два деревянных желоба. По ним, как по рельсам, с помощью лебедки продвигались пушки. Собранные лафеты медленно катились вдоль цеха, обрастая на каждой позиции все новыми деталями и узлами. У выхода стоял наготове грузовик. Первую пушку грузили в кузов, вторую брали на прицеп — и машина уходила на заводской полигон. На ее место становился другой грузовик, к которому уже подходило по желобам очередное орудие. И так беспрерывно, днем и ночью.
В середине февраля 1942 года Елян издал приказ по заводу: «Отмечаю, что модернизация, начатая по инициативе ОГК и горячо поддержанная коллективом завода, полностью себя оправдала и обеспечила резкое увеличение выпуска продукции… Проводимые в этой области ОГК и цехами мероприятия одобряю и представленный план и сроки выпуска чертежей оснастки рациональной технологии утверждаю…»