Вот что нужно! Вот где резервы роста урожаев!
Поездил, поездил Мальцев по стране — не нашел таких сортов.
— Что ж, если селекционеры не создали их, то сидеть и ждать нечего, надо браться за это дело самим, — сказал однажды отец сыну.
Однако скоро только сказка сказывается, а дело делается долго. Новый сорт вырастить, да еще со многими заданными качествами — годы нужны. Даже в крупных селекционных институтах, в лабораториях которых никогда не бывает зимы — где светит и греет искусственное солнце. Годы труда, удач и поражений. Какую же нужно иметь неиссякаемую надежду на успех (а может быть, ответственность перед людьми?), чтобы приступить к делу, завершится которое лет через десять. Да и завершится, каждый селекционер на себе испытал эту суровую истину, не обязательно успешно. Значит, чуть ли не сначала нужно начинать, а это еще годы и годы надежды и кропотливой работы, которую не поторопишь, как не поторопишь матушку–природу. Жаль, что общество не выработало никаких традиций — чествовать селекционера, добившегося победы. Он сорт новый вывел! А хороший сорт — дороже самого крупного золотого самородка.
С подвигом можно сравнить ту работу, которую проделали отец с сыном на опытной станции, единственной в нашей стране опытной станции при колхозе. Ни искусственного солнца здесь, ни просторной, с новейшей аппаратурой лаборатории, ни именитых селекционеров в ее штате. Есть обычные для деревни строения, которые любой приезжающий принимает за жилые дома колхозников, поэтому спрашивает не без смущения: а где же тут селекционная станция? Показывают: вон он, домик о двух комнатах. В одной селекционер стол занимает, никаким оборудованием не заставленный — работает он преимущественно не здесь, а на опытном участке пропадает; в другой — две лаборантки счет ведут выращенному селекционером урожаю: колоски и зерна взвешивают, отбирают растения с лучшей соломиной и весомым колосом на ней.
Селекционер — Савва Терентьевич Мальцев. Заочно окончив сельскохозяйственный техникум, он поступал в заочный институт, но раны (война окаянная!) помешали завершить его. Работал колхозным агрономом, однако «с отцом в поле не поладил». По совету отца, Терентия Семеновича, увлекся селекцией и под его же руководством занялся выведением новых сортов пшеницы.
Человек он застенчивый, немногословный, избегающий встреч со всеми, кто приезжает в село с блокнотом, магнитофоном или фотоаппаратом. Избегает и всяких торжеств, на которых будут говорить о новых сортах, а значит, и о нем.
Не знаю уж почему, но мне повезло. Встретились мы с ним, разговорились. И о сортах рассказал, и о себе. Откровенно поведал о мыслях своих, которые и разговорчивые–то обычно предпочитают скрывать. Как говорится, пустил в свою душу. Потом и сам Терентий Семенович, и работники станции, и специалисты колхоза спрашивали, где это я чуть не целый день пропадал, а главное — удалось ли встретиться, поговорить с Саввой Терентьевичем. И, услышав, что с ним–то и просидел я все это время, искренне удивлялись, даже не сразу верили.
Не знаю, может, поэтому (отец–то тоже не любит распространяться о сделанном) новые сорта пшениц, выведенные Мальцевыми (а помогали в этом еще дочь и зять Терентия Семеновича, селекционеры Курганского научно–исследовательского института зернового хозяйства), пошли на поля Зауралья без сопровождения громких статей и очерков. Словно и не создавал их никто, не мучился над ними, будто высыпали их Мальцевы из широкого рукава: берите, люди, пользуйтесь.
Три новых сорта высыпали! Один лучше другого. А на подходе, в заделе, сорта еще урожайнее, еще ранее созревающие, еще устойчивее в засуху, еще устойчивее в дожди — не выгорают и не полегают. Однако и те, что есть (один сорт уже принят, районирован и признан селекционным достижением, два других проходят государственные испытания), могли бы составить хорошую репутацию не скромной колхозной станции даже, а солидному институту. В засушливый год, без капли дождя за все лето (а именно таким был 1975 год), меньше 30 центнеров зерна с гектара не уродило ни одно поле, засеянное новыми пшеницами. А в благоприятные годы, при достатке дождей, собирают на круг от 40 до 50, а местами и до 60 центнеров с гектара.
Я спросил, почему на круг, если речь идет о жатве на опытных делянках.