На Рязанщине это понимают. На Рязанщине я не слышал ссылок на сырость. Правда, может, потому, что лето было очень уж сухое. Может, именно оно и убедило всех в том, что орошение кормового поля не мода, а жизненная необходимость, орошение позволяет избавить животноводство от спадов и трудных подъемов. И дождевалки здесь не бездействуют. Одна беда — действуют не всегда как надо.
Ездил я по полям, облагороженным руками мелиораторов, смотрел на действующие дождевалки и нет–нет да и вспоминал русскую народную сказку про Ивана Бесталанного и Елену Премудрую.
«Поедет, бывало, Иван пахать, мать ему и говорит:
— Сверху–то земля оплошала, поверху она хлебом съедена, ты ее, сынок, поглубже малость паши!
Иван вспашет поле поглубже, до самой глины достанет и глину наружу обернет; посеет потом хлеб — не родится ничего, и семенам извод. Так и в другом деле: старается Иван сделать по–доброму, как лучше надо, да нет у него удачи и разума мало».
Теперь мы говорим иначе: нет навыка, опыта нет. А в остальном то же самое случается: и с пахотой осушенных торфяников (а они требуют особого к себе отношения, иначе могут быстро сработаться и истощиться), и с орошением — вроде бы и поливают не жалея воды, а урожай называть стыдно.
Все чаще приходится читать письма вовсе не дилетантов, не созерцателей, а коренных хлеборобов, что раскорчевали мелколесье, пойму осушили — и ничего на этих землях не получили. Вред заметен, а пользы нет. Я и сам видел таких примеров немало. Нет, я не имею в виду те случаи, когда мелиораторы вывернули наружу бесплодный слой или проектировщики ошибку в расчетах допустили. Я о тех мелиорированных землях, которые могут давать высокие урожаи, но не всегда их дают.
— Потому и не дают, что все надеются на их силу…
Это парадоксальное, как мне показалось, суждение высказал однажды мой смоленский собеседник Федор Степанович Васильев. И тут же пояснил:
— В хозяйствах, где и существующая пашня используется кое–как, нечего ждать и хорошего использования мелиорированных земель. Не нужны они им, преждевременны. Корчевать да осушать надо только в тех колхозах и совхозах, которые потолка достигли, в которых, как ни крутись, прибавки солидной не добиться.
Думается, председатель прав. Хотя, знаю, в хозяйственной нашей практике все наоборот делается. Кажется всем, что именно слабому хозяйству в первую очередь и нужна мелиорация, что именно она, без особых на то усилий, позволит ему скакнуть в гору, сравняться с передовыми. Как же, ведь не зря пишут и говорят, что мелиорированный гектар способен «работать» за два обычных! Способен–то он способен, однако не без старания человека. Ведь и пашня, на которой сейчас получают по 12–15 центнеров зерна, при разумном хозяйствовании и правильной агротехнике способна удвоить, а то и утроить урожаи, о чем свидетельствует опыт того же колхоза «Красный доброволец» и многих других хозяйств Нечерноземья.
И нет ничего удивительного, что упования на волшебную силу мелиорированной земли зачастую не оправдываются, да и не могут оправдаться, удвоения не получается, но зато есть кого винить: мол, мелиораторы наобещали нам горы зерна, а мы поверили. Так и отвечают вполне серьезно и официально на тревожные письма хлеборобов. Никто еще не признался, что, мол, не умеем мы пашней как следует распорядиться, вот поэтому не сумели и новые земли довести до ума, да и от мелиораторов их приняли без особой придирки, а отсюда — лишь вред природе нанесли, ничем не оправданный.
Нет, освоение новых земель — это резерв и только резерв, который должен, как НЗ, пускаться в оборот лишь при крайней надобности, когда все прочие резервы повышения продуктивности поля исчерпаны. Есть у нас такие хозяйства? Есть, и немало. Однако именно в этих случаях, именно таким хозяйствам и чинятся иногда препятствия по расширению клина: то из плана проектных разработок исключат, то из плана проведения мелиоративных работ.
Хорошо ли хозяйства используют орошаемые и осушенные земли, говорит полученная с них продукция. По стране в целом мелиорированное поле занимает примерно десятую часть сельскохозяйственных угодий, а получаем мы с него около тридцати процентов продукции. Это значит, что каждый гектар земли, к которому приложили мелиораторы руки, равен трем. Знаю немало хозяйств, где эта пропорция значительно больше. В колхозе «Оснежицкий», например, на землях, отвоеванных у Пинских болот и топей, получают, не первый уже год, и вовсе баснословные урожаи — на круг по 54–55 центнеров зерна с гектара! Говорят, снимают кубанские урожаи. Нет, впору кубанским хлеборобам мечтать о таких урожаях. Не беднее кубанского и кормовое поле: по три, а то и четыре полноценных укоса снимают за лето. До 600 центнеров зеленой массы накашивают с каждого гектара! Тут один гектар не с тремя сравнивать надо, а с десятью, пожалуй.