— Джиммертон! — крикнул Кориовл. — Джиммертон!
Имя, как эхо, прокатилось по толпе. Сначала неразборчивым бормотанием, затем более внятно, пока наконец не превратилось в настоящий рев:
— Джиммертон, Джиммертон, Джиммертон!
Слово заполнило всю площадь, оно отражалось от стен Храма. Толпа пришла в движение. Казалось, люди пытались этим именем выразить все свои чаяния.
— Джиммертон, Джиммертон!
Я заметил, как Кориовл толкнул своего лысого соседа локтем, и тот, выбравшись из толпы, проворно заспешил вверх по лестнице. Затем он повернулся лицом к собравшимся и взмахнул руками. Люди на площади и так знали, какой смысл заложен в многократно повторенном имени. Но плешивый решил это конкретизировать.
— Люди, не дайте этому повториться! — пронзительно закричал он. — Вспомните Джиммертона! Если Иерарх заберет этого человека, то мы больше никогда его не увидим. — Его голос был слаб и ломался на высоких нотах, на шее вылезли жилы, но громче кричать он не мог. Но мне кажется, его слова все равно дошли до каждого из собравшихся.
Во всяком случае их подхватили стоявшие в первых рядах и разнесли по всей толпе с соответствующими добавлениями и обработкой, — если я правильно представляю себе структуру этой толпы. Хотя, возможно, все делалось главным образом людьми Кориовла.
— Не дайте этому повториться! — пискляво, но храбро кричал мой горе-благодетель. — Не позволяйте им! Вспомните Джиммертона! Вспомните…
Ответный рев заглушил его голос. Они были пугающе единодушны по вопросу моего будущего: Иерарх не должен заполучить меня.
Такой поворот событий меня не устраивал. Я был тронут этим проявлением мужества под самыми стенами Храма, но за последние несколько минут снова приобрел способность здраво рассуждать. Я понимал, что забота была направлена не на меня лично. Я сейчас был символом, а не человеком, я был функцией, процессом, всей той зрелостью и взрослостью, которых они были лишены в течение примерно двух тысяч лет.
Они думали, что я таков.
Но мне это бремя было не по силам. Это воодушевление в ночи выглядело чудесно, но к чему оно могло привести? Чем я мог им помочь? Ничем. Если Кориовл думал, что спасает меня от врагов, то он ошибался.
Стоя на вершине лестницы, я театрально поднял обе руки вверх. Возбужденная толпа всколыхнулась, и тишина понемногу охватила ряд за рядом. Плешивый повернулся ко мне и в ожидании приоткрыл рот.
Я прочистил горло. Мой голос обычно неплохо звучит в театре, но в огромном пространстве площади показался слабым и невыразительным.
— Дайте мне войти, — крикнул я. — Я должен поговорить с Иерархом. Дайте мне войти, но ждите.
Кориовл, до этого глядевший на меня с напряженным вниманием, вдруг вскочил на нижнюю ступень лестницы и закричал изо всех сил:
— Пусть он идет — и ждите! Он исполнит свой долг. Он будет говорить за всех нас. Но вспомните Джиммертона! Надо дождаться его возвращения! Всем вместе! Так вспомним же Джиммертона и подождем.
— Ждите! — толпа ревела так, что под нами дрожала лестница. — Ждите! Вспомните о Джиммертоне!
Я снова поднял руки.
— Дайте мне час, — сказал я. — Я вернусь к вам через час. Вы подождете?
Дружный ответ толпы был подобен реву летней бури. Я не сомневался, что они будут ждать.
Еще одно упоминание о Джиммертоне в последний раз сотрясло площадь, и рев снизился до ровного гула. Они собирались выполнить свое обещание.
Глава 13
Жрецы были перепуганы. Мое появление в Храме сопровождалось взглядами, полными ужаса и злобы, и свистящим шепотом. Никто, кажется, не понимал, что происходит. Кругом Царила растерянность.
Вероятно, слухи о моем интересе к секретному диапазону частот местного телевидения уже дошли сюда, тем более что я не делал из этого тайны. Вдобавок к этому совершенно неожиданно я привел за собой огромную толпу. Согласитесь, это было похоже на ловко проведенную военную операцию.
Я впервые задумался о том, что ждет эту толпу. Сейчас это интересовало меня даже больше моего собственного будущего. Неожиданно в моих руках оказалось мощное оружие, но смогу ли я умело им распорядиться? Я и представления на имел, как Иерарх поступает с подобными массовыми сборищами. Судя по тому, что я уже видел и слышал, ему не составит труда призвать на помощь очередное техническое чудо и уничтожить всех собравшихся на площади. Я не понимал только одного, почему он этого до сих пор не сделал.
Пока мы пересекали огромный зал, жрецы изумленно рассматривали меня, напряженно прислушиваясь к монотонному шуму толпы, ожидающей за воротами. Эскорт подвел меня к шахте подъемника, в которой я недавно чуть не разбился вдребезги. Пришлось еще раз шагнуть в пустоту шахты, уходящей в мрачную глубь подземелья. На этот раз мы, как херувимы, стали возноситься вверх. Я, признаться, так и не понял, как работает этот подъемник.