— Прощайте! — внезапно грянул Иерарх во всю мощь усилителей. — Прощайте!
Снова щелкнули пальцы, и два здоровенных жреца, оставив свои благочестивые жесты, взяли каждого из нас с Лорной под руку и потащили с величавым видом к Вратам.
В почти последний момент, я сообразил, что нужно сделать для сохранения ореола своего величия.
— Стойте! — сказал я. — Еще секунда, я кое-что забыл.
Жрецы растерянно приостановились и посмотрели на Иерарха. Он бросил на меня пронизывающий взгляд, и его лицо оставалось непреклонно-жестким. Он знал, что все идет нормально, и не собирался давать мне возможность устроить еще какую-нибудь неприятность.
Но в его глазах я увидел нечто странное, незамеченное раньше: словно он чего-то ждал. Ареста Кориовла? Наказания Дио? Разгрома толпы? Всего этого и, может быть, еще чего-то. У меня не было времени раздумывать.
— Лорна, — сказал я тихо по-английски, — твой усилитель включен? Я хочу, чтобы ты обратилась к толпе. Быстро!
В ответ прозвучало мелодичное нытье:
— О, Эдди, я не хочу! Лучше пойдем! Я… — Уговаривать глупую бабу времени не было. Крепко взяв ее за руку, я вывернул мизинец. Наверное, лучше было заломить руку за спину, но это слишком заметно. — Ну как? Больно? — быстрым шепотом поинтересовался я. — Я выверну сильней, если ты не повторишь во весь голос то, что я тебе скажу. Поняла?
На ее вскрик от боли и злости, я не обратил внимания. Она попыталась вывернуться, но с другой стороны ее крепко держал жрец, который так и не понял, почему она вдруг начала изо всех сил дергаться. Лорна была крепко зажата между нами и не могла вырваться.
— Скажи: «Народ Малеско», — приказал я, переходя на малескианский. — Говори, пока я не открутил тебе палец: «народ Малеско»!
— Народ Малеско! — яростно выкрикнула она, и я почти оглох.
«Интересно, — подумал я, — где у нее находится усилитель? Спрятан в каком-нибудь зубе?»
От неожиданности жрецы подпрыгнули от такого рева. Экран перед нами слегка задрожал, а мощный звук отразился от сводов Храма. Лорна стояла спиной к толпе, но ее голос, по-моему, услышал весь город.
Иерарх злобно сверкнул глазами, но ему пришлось уступить. Он сделал знак, и захват на моей руке ослаб. Не выпуская пальца Лорны, я повернул ее лицом к толпе.
— Это мое последнее обращение к вам, — диктовал я.
Шепотом выругавшись по-английски, Лорна заговорила по-малескиански тем сочным сладкозвучным голосом, который получила вместе с красивой внешностью.
— Ваш Иерарх — великий человек, — сказал я, не отпуская ее мизинца.
Повторяя мои слова, она слегка всхлипнула от ярости и боли, что придало ее речи трогательный, убедительный оттенок.
— Он так много сделал для блага Малеско, — продолжал я.
— Пусти, негодяй! — прошипела Лорна. — Он так много сделал для блага Малеско!
— Что Рай удостоил его награды.
— Эдди, я убью тебя! Пусти! Пусти! Что Рай удостоил его награды…
— Слушайте все, я обращаюсь к вам, — шептал я. — Слушайте внимательно, так как это величайшая награда, какой когда-либо удостаивался человек. Вы слышите меня, люди Малеско?
Ее речь перемежалась гневным рычанием. Я заставил ее прерваться, и в этот момент раздался ответный рев толпы. Они были с нами. Они понимали — происходит нечто необычное. Мне казалось, что сейчас они готовы были поддержать все, что бы я ни предложил. Им нечего терять.
— Когда-то я была одной из вас, смертных, — диктовал я, игнорируя рычание Лорны. — Я прожила добродетельную жизнь и после смерти попала прямо в Нью-Йорк. Но ваш Иерарх прожил такую прекрасную жизнь, что Великий Алхимик повелел мне забрать его и Рай прямо сейчас!
Посреди этой фразы Лорна перестала сопротивляться. Очевидно, она нахваталась достаточно малескианских слов, чтобы понять, о чем говорит. Она вытаращила на меня глаза: «Я надеюсь, ты понимаешь, что ты делаешь?» — прошептала она в паузе.
— Помолчи, — сказал я. — Дай им повопить. Видишь, как им понравилось?
Я смотрел на Кориовла. Его лицо засветилось от восторга, когда до него наконец дошло, что я пытаюсь сделать.
— Ваш Иерарх возвращается в Рай вместе со мной, и сейчас же! — повторяла за мной Лорна. И шепотом добавила: — О, Эдди, ты думаешь, он пойдет? Ты, должно быть, сошел с ума. Что мы будем делать с ним в Нью-Йорке?