Я, правда, не знаю, сколько людей пережили разочарование по моей вине. Кто ждал и не дождался от меня больше того, что я могла дать? Жизнь — это хоровод разочарований.
Ольссон Аллохол, наш сосед, о котором я говорила, живет совсем рядом с нами, если плыть по озеру, и довольно далеко, если ехать по дороге. Он говорит, что денег у него достаточно, но, сколько их у него, известно только налоговой инспекции, да и то не обязательно. Все его знают и знают при этом, что не знают о нем ничего. Деньги, если они у него еще есть, он получил, продав после смерти матери лес, это было единственное, что осталось от усадьбы. Мать не хотела продавать лес, она считала, что лес продавать — последнее дело. Дом они с сестрой оставили себе и живут в нем. Мы покупаем у Ольссона рыбу — превосходных копченых угрей домашнего приготовления. Питается он в основном угрями, не дурак выпить, потому и является крупным потребителем аллохола. Не так уж редко он приезжает к нам рано утром на своей моторке и барабанит в окно веранды. Это значит, что ему срочно требуется принять аллохол или опохмелиться. Таблетку он получает бесплатно, а за спиртное расплачивается угрями. Он называет себя кузнецом своего счастья, но мне кажется, он сильно преувеличивает. Я бы ни за что не стала пить или есть у него в доме. Вместо скатерти у него старые газеты, а край стола, который виднеется из-под них, весь истыкан ножом — Ольссон вгоняет нож в столешницу, когда он ему не нужен. Они с сестрой Эльной ведут хозяйство раздельно; у Эльны не противно пить и есть, у нее, в отличие от брата, настоящая кухня, а у Ольссона электрическая плитка стоит на бюро. Правда, разделились они не полностью, питаются врозь, а рыбачат вместе, но касса у каждого своя. Деньги у них водятся, но, как это бывает, лишь потому, что они их почти не тратят.
— Моя сестра любопытная, как коза, — говорит Ольссон. — Если мне нужно уйти из дому, я заколачиваю письменный стол.
На самом деле он его не заколачивает, а закрывает на мощную щеколду, которая просовывается в железные петли, не давая ящикам открываться, и на все это вешается замок.
— Прежде чем она сунет нос в мои ящики, ей придется все к черту взорвать, — злорадно говорит он.
Да, он кузнец, кует и кует свое счастье, и помешать ему в этом никто не может.
— Жизнь идет к неизвестной цели, как нагретый нож проходит сквозь масло, вот в чем дело, — говорит он. — Всякое бывало, когда я работал страховым агентом, — получал то вершки, то корешки: в нашей округе меня угощали чашечкой кофе, а чуть подальше — посылали к черту. Жизнь, скажу тебе, Улла, штука глупая и неприглядная, но у кого голова на плечах имеется, на того где сядешь, там и слезешь, он всегда начеку, потому что стоит зазеваться — и пиши пропало. Так-то вот, запомни мои слова, они тебе еще пригодятся. Шагай себе, не останавливайся, а не то тебя живо оседлают.
Конечно, Ольссон не из тех, к кому я пойду за советом. Когда я впервые услышала от него: «Спасибо за все, и катитесь к черту!» — я только рассмеялась, но теперь думаю, что это не лишено здравого смысла. Даже от слепой курицы бывает прок. И хотя я не пойду со своими горестями к Ольссону, я иногда думаю, не лучше ли такой неудачливый кузнец своего счастья, а в определенном смысле это так и есть, чем удачливый, который говорит и верит сам, что у него все в порядке. Такой не будет напрягаться, ему уже все «удалось» и больше ничего не надо. Но разве можно составить представление о глубине, если торчишь на мелководье? Поэтому если тебя занесло на глубину, то обращаться за советом к такому счастливчику, который понятия не имеет, что такое настоящая глубина, следует в последнюю очередь. Конечно, священники не должны толкать людей на грех, да в этом и нет необходимости, но как не пойду я в москательную лавку за продуктами, так и не пойду за утешением к тому, кто ни разу не оступался. Мне не поможет тот, кто всегда по одежке протягивал ножки и журавлю в небе предпочитал синицу в руке. Такой даже не пытался в одиночку поднять бревно, и боль поражения ему незнакома.
Ну разве я не дура, что взвалила на себя это неподъемное бревно по имени Гун, а теперь сетую на судьбу? Из-за разочарования — ведь я хотела сделать как лучше, а в ответ получила черную неблагодарность или того меньше. Интересно, в чем разница между волей и безволием? Моя воля была так неразумна, что обернулась безволием.
Сейчас столько пишут о любви. Самая популярная тема. Мол, каждому нужна любовь, и чем больше ее отдаешь, тем больше получаешь, и что любовь — сама по себе уже награда. Не знаю, с чего началась вся эта шумиха, но, должно быть, мы вскоре получим объяснение, которое обойдемся нам эдак миллионов в десять. Может, это правительство начало всю эту кампанию с любовью. Может, они встревожились, что деньги кончаются и нечем платить пособия детям, пожилым и старикам, и решили: пусть эти чертовы налогоплательщики сами раскошеливаются; мол, мы им скажем, что, конечно, мы против всех форм частной инициативы, но, что касается любви, тут мы не делаем никаких ограничений, разумеется, при условии, что никто на этом не станет зарабатывать. Никаких борделей, только бескорыстная любовь. Мы направим их недовольство по определенному руслу, решило правительство вместе с Управлением по социальной помощи, пусть вся вина ляжет на них, скажем, что мы ничего не имеем против скрипок, но, если им нужна приятная музыка, пусть сами и играют.
И началось: любовь, любовь и опять любовь, отдай сердце и душу и обретешь блаженство.
Но если бы я встретила праведника, который только отдает и говорит, что делает это по зову сердца, что он хочет доказать, будто существуют люди, которым дорог ближний и которые ничего не ждут взамен, так как отдавать — само по себе награда, то я сказала бы такому праведнику: все это отлично, но только на бумаге. А на практике это чревато серьезными осложнениями. Каким бы добросердечным и милосердным ты ни был, обязательно наступит день, когда ты почувствуешь, что выдохся и силы твои на исходе, запас любви иссяк, иссякла даже бумага на полках. Ты невольно заметишь, что любви недостаточно только той награды, которую может дать она сама. Тебе с ужасом придется признать, что ты все-таки рассчитывал хоть на малую отдачу; и после этого открытия тебе станет нестерпимо стыдно — ведь ты считал себя таким благородным. Ты отдавал, ты любил всей душой, и вдруг оказывается, что тот, кому предназначается это самое естественное чувство в мире, принимает его как должное — ведь он тоже начитался о том, как важно любить ближнего, и потому думал, что оказывает благодеяние, принимая эту любовь. Кому придет в голову стыдить кукушонка за то, что он объедает других птенцов в гнезде? Вот еще! Просто кукушонку требуется больше пищи!
Это я и собираюсь сказать, если встречу такого же дурака, как я сама, и непременно скажу, хотя знаю, что мне никто не поверит. Мне не поверят, даже если я буду говорить спокойно, сдержанно и убедительно, как директор банка, дающий совет, как вам извлечь из своего капитала наибольшую прибыль. Допустим, он скажет: для начала поместите все, что имеете, в мой банк. Все до последнего эре, можете на меня положиться, потому что я люблю всех наших клиентов. Но ему никто не поверил бы. Все решили бы, что в первую очередь он печется о своем банке. А вот если бы этот директор сказал: положите в наш банк половину ваших денег на срочный вклад, дающий высокий процент, а оставшуюся половину можете тратить по своему усмотрению, можете иногда купить себе лотерейный билет или развлечься по своему желанию, — надеюсь, такое предложение придется вам по душе: у вас на руках останется достаточно денег и вы ни от кого не будете зависеть, ведь свобода для вас превыше всего. Не так ли?
Пусть даже я говорю все это ради собственного удовольствия — приятно говорить умные вещи, даже если знаешь, что никто тебе не поверит. Нет, никто мне не поверит, это точно. В ответ мне непременно скажут: ты, видно, не читала историю о милосердном самарянине. А там вот что говорится: некоего человека избили до полусмерти и бросили в канаву, мимо проехал один путник, потом другой, оба видели его, но проехали, не оказав никакой помощи. Наконец появился милосердный самарянин, он помог несчастному, позаботился о нем, словом, поступил, как подобает милосердному человеку. Возьми и прочти эту притчу, она тебя вразумит, а то ты кого угодно запугаешь. Любовь превыше всего!