Библиотекарь протягивает ей тоненькую брошюрку в голубой пластиковой обложке.
— А простой смертный может это понять?
— Нет ли у вас Карен Бликсен? — спрашивает Гертруда.
Сквозь распахнутую дверь слышен разговор между молодым человеком и окружившим его персоналом отделения.
— Как насчет Агаты Кристи — может, подойдет? А Мария Ланг? Вале и Шёвалль, знаете ли, ничуть не хуже.
Пожилая библиотекарша собралась уходить.
— Не скажете вы мне, что читают люди, лежа в больнице? — говорит Мария. — Очень мне любопытно узнать.
— Что читают? Что читают… Во всяком случае, не слишком толстые книги. Что-нибудь такое, что можно прочесть за день-другой. Больше всего пациенты любят романы, такие, чтобы дух захватывало. А еще документальные истории из времен второй мировой войны, про шпионов, про подводные лодки, про диверсии и переправку беженцев. А также детективы и юмор. Мемуары тоже в ходу. Ну и женщин-писательниц многие любят. И само собой, всяческие руководства по вязанию, по оформлению интерьера…
— А как насчет длинноволосых?
— Этих народ не читает! Кто их может осилить! Если и читают, то лишь в психиатрическом отделении.
— Как вы назовете своего ребенка? — спрашивает Конни.
— Как-нибудь очень красиво, — мечтательно говорит Карен-Маргрете. — Каким-нибудь очень красивым именем. Мы думали, может, Брайан или Бенни.
— Да почему вы так уверены, что будет мальчик?
— Обязательно мальчик. Это было установлено, когда мне делали хромосомный анализ.
— А зачем они делали такой анализ?
— Потому что, изучая набор хромосом, можно выяснить, не будет ли ребенок монголоидом. Когда женщина немолодая, такая опасность увеличивается.
— А почему? — любопытствует юная Конни, уютно подсунув руку под щеку. Вряд ли она понимает, что такое монголоид или хромосома. С тем же успехом Карен-Маргрете могла бы сказать, что нужно изучить набор монголоидов, чтобы установить, что ребенок не будет хромосомой. Но это не имеет никакого значения. Конни просто приятно поболтать с Карен-Маргрете. Впервые в жизни с ней обращаются как со взрослой.
— Дело, вероятно, в том, что яичники у женщины с возрастом стареют, у мужчин-то сперма каждый раз обновляется, — поясняет Карен-Маргрете. — И еще, наверное, в том, что плацента чем старше, тем хуже функционирует. И знаешь, я очень благодарна, что о нас здесь так заботятся. Кажется, какие бы ни были у нас неполадки, они справятся. И вообще, мы здесь прямо как на курорте.
Конни энергично кивает, хотя она в жизни не бывала на курортах. Но все равно она готова согласиться со всем, что Карен-Маргрете ни скажет.
Когда Конни сюда положили, ей первым делом наказали поменьше двигаться. Проверили активность схваток и сутки держали под капельницей, потом сделали вливание для стимуляции работы легких у плода. Несколько дней она лежала с поднятыми ногами и получала только жидкую пищу, чтобы перистальтика не беспокоила возбужденную матку.
Даже в уборную ходить не разрешали. Приходилось каждый раз вызывать нянечку. Ужасно трудно было привыкнуть пользоваться судном. И к тому, что кто-то посторонний осторожно умывает тебя тепловатой водичкой с мылом, да еще спрашивает, не холодно ли тебе.
После капельницы, чтобы прекратить схватки, ей прописали пилюли по четыре раза в день.
В конце концов матка у нее настолько успокоилась, что ей разрешили вставать и самостоятельно ходить в туалет.
Но сама Конни вряд ли понимает, зачем с ней столько возятся. Что такого, если ребенок родится на месяц или два раньше? Дойдет в инкубаторе, только и всего.
Солнечные лучи падают в палату. Конни любуется ясным прозрачным декабрьским днем. Ей сказали, что на Рождество она сможет поехать домой.
Она раскрывает «Смотри и слушай» и читает первое, что попалось на глаза:
Когда занимаешься зимним спортом, очень важно пользоваться солнцезащитными очками. Если вы хотите во время отпуска побегать на лыжах, вам необходимо захватить с собой крем активного солнцезащитного свойства, потому что снег отражает солнечные лучи и усиливает их действие…
Тут Конни начинает зевать. Веки ее тяжелеют.
Солнцезащитные свойства, хромосомы, монголоиды, курорты… Она ложится и натягивает одеяло по самые уши.
Проходя мимо раскрытой двери в палату, Мария кивает Карен-Маргрете.
В своем белом халате и в пластмассовых босоножках она выходит на лестничную клетку, похожую на гигантскую шахту, вырубленную в каменной пирамиде.