Последней каплей стали два трупа в конце дальнего переулка, куда смотрел объект преследования. В панике он побежал за угол и тут его настиг нож. Лезвие чиркнуло по краю черепа. Даже боль осознать не успел. Кровь залила глаза, споткнулся и, ударившись головой о камень, потерял сознание.
Когда Аарон увёл с поля битвы, распространяться о своих подвигах он не стал. Жизнь вошла в привычную колею, а в смысле « подай, принеси» ему равных, не было. Они тихо следили за парфянским стражником с двумя клетками голубей.
Является ли Тарс промежуточным городом на пути, никто не знал, но Аарон беспокоился, что действие переносится все ближе к Иерусалиму.
Город кишел римской охраной. Место для слежки за Кадаром и Дэвасом выбрали идеально. Объекты смотрелись как на ладони. Его отправили с запиской к местному ростовщику, который заодно передавал тайные сведения за деньги. Аарон просил помощь в связи с большими потерями.
Возвращаясь, лазутчик заметил белобрысого колдуна, и сердце ушло в пятки. Он почти дошёл до их комнатки в караван-сарае, когда чуть не вступил в кровавый ручеёк, который лениво расползался в грязном песке.
Проследил взглядом и уткнулся в два трупа неестественным образом разлёгшихся на входе. В немом крике он присел у соседней каморки и, накрывшись плащом, изобразил камень. Рядом заверещала какая-то служанка, видимо испачкалась в крови. Началась суматоха. Он не реагировал. Не было на свете силы, которая заставила бы его встретиться глазами со смертью.
***
Амал решил, что плакали его надежды привлечь к операции силы Вотана, но судьба повернула иначе. Инцидент на базаре вырос в проблему. Отряду парфян пришлось срочно ретироваться из города и окрестностей. Никто не ожидал, что поднимется такой шум.
Вопрос об участии в ограблении конвоя определился. Помощь пиратов подразумевала это само собой.
Амал видел удручённый взгляд Вотана на свою «армаду» судов. Кое-как залатанные посудины грозили развалиться и без серьёзной трёпки, но поначалу все шло гладко. Пиратский флот отплыл из Тарса за сутки до налогового конвоя.
Волнение на море началось в районе Птолемаиды[3]. Амал рассчитывал, что до сезона бурь дней десять, а то и пара недель. Благоразумнее было пристать к берегу. Но плоский как обеденный стол с песчаными банками пляж укрытия не давал. Теряя время, могли опоздать на место ловушки.
Ветер крепчал. Амал мрачно оглядывался, надеясь проскочить самую опасную часть береговой линии. Темные тучи заволокли небосвод. Первая молния разорвала мрак и громыхнуло. Море взбесилось.
Матерясь на всех наречиях мира, Амал распорядился привязаться к канату, чтобы не разбросало во все стороны. Второй корабль пропал. Ураган набирал силу. Речь пошла не о планах, а о жизнях. Утлое судёнышко щепкой прыгало по волнам. В кромешном аду никто не мог понять, где верх, низ, земля. За борт смывало все, что не закреплено.
Амал приказал рубить мачту, остальные черпали воду. Шлюпка скрипела и неслась в бездну. Время застыло, за одним шквалом приходил другой, потом третий и так без конца.
Треск перекрыл шум стихии, когда корабль выбросило на скалу. Посудина лопнула, и палуба пропала. На канате, застрявшем в расселине, всех мотало по волнам. Часть оглушило. Те, кто пришёл в себя, пытались закрепиться выше бушующей воды, подтягивая остальных.
К третьему шквалу большая часть экипажа забралась на скалу. В строю осталась половина.
И тут Амал заметил, что на скалы несет последний его корабль. Посудину выбросило на берег рядом.
Вотан рванул на помощь, там плыла большая часть его друзей. Терялась надежда, что стихия угомонится. Капитан, оказывая помощь пострадавшим, наблюдал как полуживые пираты и воины тащили на сушу всё, что удавалось спасти. Показалось, что выплыла пара лошадей. Мелькнул Кадар с голубями. Вотан лез наверх с какими-то планами.
На полпути он задержался на выступе в свете одновременно сверкнувших молний, показывая на огромный корабль, который стихия бросала на утес. Привиделось, что сомнёт всех. От раскатов глохли. Пустая палуба с вывороченной мачтой флагманской гексеры представляла жуткое зрелище. Экипаж смыло давно.
Картинка врезалась навечно.
Треснуло вслед за раскатом – это судно разбилось о скалу.
Небо озарило, осветив обломки. Море заливало их на две трети и продолжало разносить в щепки. Стеной хлынул дождь. Масштаб сокровищ заставил даже больных и хромых включиться в разграбление. Буря минула апогей. Процесс можно было только возглавить. После выгрузки трёх сундуков монет Вотан уговаривал остановиться. Этого хватит на всё, но алчность не слышала голос разума.