Полудохлая команда в живой цепочке передавала грузы на берег. Сквозь тучи пробилась луна. Образумить удалось, когда поняли: спрятаться до рассвета не успевают.
Двое из команды знали путь к меловым катакомбам в невысоких горах. Каждый тащил, сколько мог. Хорошо сундуки погрузили на лошадей. С середины дороги половину хотели бросить, но это навело бы погоню. До первых лучей солнца успели впритык.
– Утром грабанут местные, – Вогез родился в приморском посёлке и знал, о чём говорит не понаслышке. – Затем стражники из города, труханут аборигенов, вдруг кто не успел спрятать. Часть спишут на море.
Амал схему тоже видел не раз, но сейчас беспокоила собственная участь.
– С таким обозом вырваться сложно, – качал он головой в сомнении.
– Раздобудем лошадей и верблюдов, – предложил Девас.
– Мы не можем действовать открыто. – Амал даже скривился от расстройства, – На телегах не повезешь. Пещеры не надежные. Здесь территория Ирода, найдут, не поздоровится.
– Нужна помощь, – согласился Вотан, – Товар желательно сбыть.
– У нашей семьи был знакомый армянский купец в Иерусалиме[4], – не очень уверенно произнес Берех.
Все с интересом повернулись к нему.
[2] Монера, триера, гексера – военные корабли, называемые по числу рядов вёсел.
[3] Птолемаида – древнейший город порт на сирийском побережье, Большую часть истории и сейчас называемый Акко.
[4] Иерусалим – древнейший библейский город.
.
Плоды интриги
Плоды интриги
Харцызск. 2007 год.
Поезд тормозил у вокзала Харцызск. По перрону метались родные. Встречали всей семьёй. Алька выскочила из вагона и закружила свое подросшее счастье, а потом достала Асеньке из сумки куколку в экзотическом туркменском наряде.
– Я договорилась с Брониславной оформить трудовую книжку, пообедаем, и созвонишься, – мать помогала, старыми связями.
Дома за столом отец раскупорил шампанское.
– Выпьем за удачу, – предложил он, – чтобы не покинула тебя в трудный момент. Держись, моя девочка!
Над ними витала атмосфера счастливых перемен.
– На новом месте уже пуганули. Ни на что не рассчитывайте. А мы, не из трусливых, – засмеялась Алька.
Все одобрительно закивали головами.
– А меня заберешь? Ну, хотя бы не сразу? – Асенька заглядывала в глаза матери.
Ребёнок не сомневался в любви окружающих, но что она скажет подружкам во дворе – это был вопрос престижа!
– Как же я без тебя, – Алька обняла и поцеловала дочь, – приедете на зимние каникулы. Летом окончательно определимся.
Она оглянулась на мать, понимая, что опять сбрасывает заботы на родителей.
– Не беспокойся, – уверяла Алла Михайловна, – мы всё понимаем.
– Ася, – серьезно обратилась та к внучке, – не подведем маму.
Лукавые глазки забегали, девочка не знала, что от неё потребуют.
– Я покажу Ане новую куклу, – прошептала она, вставая из-за стола.
– Слушаться будешь? – Спрашивала мать.
– Постараюсь, – мялся ребенок.
С новой куклой и шикарными перспективами, Асенька королевой вернулась к разновозрастной компании.
– Умерла Тамара Ивановна. – Пересказывала мать события за время отсутствия.
Алька вспомнила крышку гроба у соседнего подъезда.
– Завтра хоронят. Менты задержали.
– Какой кошмар, – Алька бегала по квартире, собираясь в редакцию. – Бедная Валя. Вернусь, сходим. Хотя чем тут поможешь…
На старом месте работы обошлось без слёз и патетики. Дежурные улыбки, неискренние уверения в сотрудничестве пока в кадрах оформляли трудовую книжку. В глазах умудрённого редактора висел вопрос: «Как рыженькая проныра влезла в столичное издание?» Слабо верилось в пробивную силу таланта.
Расстались лучшими друзьями, хотя и несколько наиграно.
Откладывать поход к подруге попрощаться с Тамарой Ивановной причины отпали.
***
В знакомую квартиру поселились пустота и обречённость. Валюшка сидела в изголовье гроба матери с напряжённым и растерянным видом. Всю неделю она избегала оставаться в квартире одна, практически переселилась к Ромке. Никто не представлял, как напугал её вызов к следователю. Тугой узел страха скрутил внутренности.
Мать Романа и соседка сверху сидели по бокам, выражая сочувствие и поддержку.
Валюшка подняла глаза и увидела Одинцовых. Волна ненависти накрыла как цунами. Эта старая курица совала всем свой драный торт. Из-за её дочурки она подменила лекарства, и теперь чувствовала себя убийцей. Желание вцепиться в постные морды, стучало кровью в висках. Хотелось повалить старуху с дочерью и топтаться по ним. Гнев душил, её качнуло в сторону гроба. В нос ударил подлый запах смерти. Тошнота отключила сознание. Обмякшее тело подхватила Ромкина мать.