Макс поехал к друзьям босса один.
Она бродила по огромному музею, и мысленно жаловалась шедеврам: как выделить главное в жизни и управлять эмоциями. Те отвечали страстями, где меркла обыденность. От их количества впечатление притуплялось.
«Фаюмский портрет» рассеяно прочла она табличку, и как заведенная, пошла в довольно скромный отдел.
Холодные лучи зимнего солнца скользили по стене, вдыхая жизнь в портреты, написанные две тысячи лет назад.
– Мама, – прошептала в растерянности Оля, уставившись на портрет молодой черноволосой женщины с огромными карими глазами. Пространство искривилось…
Зелёный дворик Фаюмского оазиса душил запахами и щебетанием птиц. Мать (генетическая копия Илисы[1]) готовилась позировать художнику и примеряла драгоценности. Она надела нитку жемчуга, посмотрелась в зеркало, сняла. Примерила коралловое ожерелье, не то. Обвила вокруг шеи шнур древнего пояса амазонок, шея превратилась в золотую кольчугу, а они с сестрой и братом прыгали вокруг, выражая свое восхищение и хлопая в ладоши…
– Мне тоже нравится этот портрет, – вывела из транса Олю фраза на английском языке.
Она повернулась, молодая англичанка смутно казалась знакомой. Дежурно ответила на случай, если действительно встречались:
– Реалистичность изображения поражает.
– В Лондоне тоже есть галерея фаюмских портретов, – продолжала ценительница предсмертной живописи.
– А я посещала выставку в Берлинском музее.
– Эллин Сомерсет – представилась молодая женщина.
– Ольга Леман, – в ответ улыбнулась Оля.
Ещё раз посмотрела на полотно, висящее на стене. Женщина, изображённая на портрете, отличалась от её реальной мамы, как небо и земля. И тут её пробило – англичанка, будто вышла из альбома фотографий Аллы Михайловны тридцатилетней давности.
Ночью снова накрыли видения.
[1] Илиса – персонаж первой книги «Лабиринты любви».
Подполье святыни
Подполье святыни
Александрия 10год нашей эры.
Зимний вечер заползал в Александрийскую гавань. Маяк мигал в глубине бухты. Бремуса следила, как бабушка с Балоком искали свободное место на пристани. Амал выделил своего ученика в капитаны и тот из кожи вон лез, чтобы высокопоставленные гости были всем довольны.
Бабушка в походе учила её скрытой разведке. Девушка ещё стеснялась своей необычной красоты. Золотая грива и глаза цвета неба не позволяли скрыться даже в яркой женской среде.
Только причалили, и Такира повела их к царским кварталам. По городу плыл набат. Александрия ждала главное представление божества Нила – мистерию Осириса.
Туземного населения здесь почти не осталось, но культ смерти и возрождения бога протоптал тропинку в души греков, евреев и римлян. В нарядных одеждах те стекались к центральному храму. Девушка украдкой выглядывала из-под капюшона, не решаясь приставать с расспросами в чужом месте.
За тысячелетия каждая нота влилась в совершенный аккорд. Лодки с цветами забили рукава устья Нила. Церемония шла уже несколько дней, и ночью ждали главное чудо – воскрешение бога. Дробь барабанов сменяли тоскливые песни Исиды[1]. Отряд Такиры невольно двигался с опаской.
У богатого дома вначале не хотели открывать ворота, потом рабыня Илионисии нагло врала, где хозяйка. Но остановить вооружённый отряд она не могла. Женщины вошли во двор и заняли круговую оборону. Такиру просто так не обманешь.
– Пойдёт с нами, – ткнула бабушка в Креониса сына рабыни после уверений, что хозяйка на празднике.
Неказистый паренёк ещё моложе Бремусы начал приплясывать в такт уже на подходе к храму. Толпа волновалась и подпевала, свет факелов и чаш с ароматными маслами таинственно играл на лицах.
Найти здесь Илионисию нереально. Магическое действие, шло на крыше Храма и всасывало воронкой. Исида увлекательно искала части Осириса, рыдала над каждым фрагментом, а потом страдания и поиск продолжались. Понятно было, с любого момента. Бремуса невольно отдалась чарующему ритму.
Рассказ о смерти и любви ложился на канву материнского долга. Утрата детали грозила миру дефектами и гибелью. Не успеют собрать до рассвета и вселенская катастрофа.
Такира дольше всех держалась перед красивыми мелодиями, и всё же сдалась. Толпа вокруг вторила почти неизменный припев.
После нескольких туров музыкальных арий, в транс впадали все. Когда собрали тело целиком, на востоке серело.