***
Адур-Гушнасп
24 год нашей эры
К Дому огня вели семь неугасимых ям. Традиционная ротонда открывалась на стороны света. В ней у горящего камня сидели трое в длинных белоснежных рубахах. Юноша, молодой пророк и зрелый жрец смотрели, как из обугленной за века глыбы сочилось голубое пламя. И каждый думал о своём.
Главный жрец храма вспоминал потрясение, когда семь лет назад увидел на этом месте копию Вотана.
Одинокая фигура тогда окаменела здесь в обречённой позе. Заратушу пришло на ум, что друг юности должен быть старше. Лицо с печатью полного краха надежд не позволило сдержать эмоции:
– Вотан!
От движения воздуха язычки огня заколебались, выводя из транса юношу. И до Заратуша дошло – это не Вотан.
– Вы знали моего отца? – догадался Иисус.
Заратуша поразило сходство:
– Мы вместе учились в храме кабиров.
Ему всё очевиднее становилось, что перед ним копия вожака их веселой банды.
– Мой отец – царевич Аршакидской династии, внук Родогуны, вдовы Митридата третьего, – слова развеяли последние сомнения. – Никого не могу найти из родни, – взглянул Иисус с надеждой.
Заратуш помочь не мог. Семейка была еще та, многих рассеяло по свету и вряд ли признают, на что похоже рассчитывал молодой человек.
– В тебе кровь властителей Парфии, царей Сирии, Иудеи, но время неумолимо. Зачем ты их ищешь?
Парень бесхитростно поведал историю похожую на сказку.
– Три года назад в колоннаде Иерусалимского храма ко мне спустился ангел. Через него отец потребовал, чтобы я учился. С тех пор мысль найти родных преследует меня. Мать не хотела отпускать. По дороге я слушал пророков, вы первый признали во мне сына парфянского царевича.
Сын друга вызвал симпатию. Каша в голове от доморощенных философов не вызывала сомнений. Развелось тех всех мастей, заодно чистили карманы. Интересно, зачем Вотан выбрал такую форму общения:
– Статуя твоего отца находится в древнем храме кабиров, – произнес Заратуш, усиливая нотки предопределения встречи, – воля богов привела ко мне. Оставайся, и я научу мудрости зороастрийцев[1].
Заратуш открывал ему магию и медицину. Способности ученика проявились сразу. В отличие от Вотана в нём не было бахвальства, безудержной удали и апломба победителя.
Заратуш продолжал работу над «Авестой». Предпоследний правитель профинансировал восстановление текста. Власть сменилась, но бросить он уже не мог.
Иисус значительно помогал. В любом вопросе умудрялся видеть главное. Простая, лаконичная речь, красивая внешность и внутренний покой придавали авторитет словам и действиям ученика. Он перерос постулаты огнепоклонников, а в последнее время стал рассеянным, постоянно рвался домой.
Заратуш планировал отправить своего сына в Александрию для расширения кругозора. Иисус просился в дорогу с ним. Вдвоём путь безопасней. Главный жрец храма огня переводил взгляд с юноши на молодого мужчину и не решался озвучить пророчество оракула.
Вязкая южная ночь оставила в мире лишь звёзды и неугасимое пламя.
– Тебе не стоит возвращаться в Иудею? – наконец произнёс он.
***
Иисус думать забыл обстоятельства, которые привели его в Адур-Гушнасп. Тогда он шел по следам отца, пытаясь разыскать семью по скудным данным известным матери. Пришёл на пепелище в предгорьях Астробада, потолкался у дворца городского правителя.
Он никогда не видел Родогуну, но её утверждение, что слышат только силу, от этого не менялось. Бедные родственники не нужны никому.
Долгая дорога истрепала одежду, вымотала душу и свела на нет скудные средства, которые выделила родительница из помощи Балока.
Жизнь смеялась над простодушными мечтами и бесполезными поисками. Даже со знакомым купцом в Адур-Гушнасп он разминулся.
Встретить человека, узнавшего в нём отца, стало провидением господним. Тот принял в свою семью на правах племянника, а систематические, грамотно изложенные знания открыли новый мир. Последнее время занятия перестали приносить удовольствие открытий. Он созрел для собственного учения, требовалась свобода.
Рядом Зоротас сын учителя едва сдерживал восторг перед приключениями дальнего путешествия. Верный друг был на четыре года моложе, мир вокруг манил их скрытыми тайнами.
Слова главного жреца заставили молодёжь переглянуться.