На обратном пути в Ашхабад жена Алексея рассказала всю историю археологической экспедиции.
Супруги доставили Альку в гостиницу. В номере дым стоял коромыслом. Хорошо подогретая кампания встретила её, как лишний повод опрокинуть стаканчик.
– Штрафную лягушке-путешественнице, – весёленький Тоха полез обниматься и, заметив фотоаппарат на груди, добавил, – кадрами поделишься?
Алька отвернулась от перегара, сняла с шеи аппарат и отдала ему:
– Смою пыль веков, – отбивалась она, подхватив полотенце и спортивный костюм, отправилась в душ.
Когда вернулась, желание смыться усилилось. Атмосфера в номере кричала: нет некрасивых женщин, бывает мало водки. На спасительный стук в дверь, вылетела в коридор.
За дверью стоял Алексей Иванович. Он протягивал ей куртку.
– Вы забыли в машине, – сказал он, и опустил глаза.
Алька обрадовалась, взяла ветровку:
– Надо же, я и не вспомнила, – она оттягивала возвращение в комнату.
– Хотите, я покажу вам ночной Ашхабад? – Предложение сбивало с ног.
Алька замешкалась, а почему бы и нет? Не придётся отбиваться от пьяных приставаний с намёками на протекцию. Стоило переобуться, но всплывёт вопрос, куда намылилась. Она надела ветровку и согласилась:
– Пошли.
В скромном ресторанчике восточная мелодия рыдала о неизбежном. Город тонул в сумерках и прохладе. Живой огонёк свечи создавал маленький мир. Здесь готовили лучший шашлык в Ашхабаде. Знакомый официант улыбнулся Алексею.
– Как обычно, – кивнул тот.
– А вы завсегдатай, – Альке нравилась обстановка.
– Раскопки Нисы заняли двадцать лет моей жизни, – доверительно сказал он, – я провёл здесь, чуть меньше времени, чем в Москве.
Официант принес вино и шашлыки. Алька собралась отказаться, но от мяса шёл такой аромат. От терпкого вина с подвохом захмелела и выложила Алексею эпопею с Ольгой. Кома, видения, приключения в Греции, но больше тревожили собственные открытия в Нисе.
Волшебный вечер закружил обоих. Он расспрашивал, что и где располагалось в её видениях, зарисовывая по ходу на салфетке.
Официант, заглянувший к уединённой парочке, удивился деловому духу переговоров. «Странные люди», – читалось на его лице, при уборке грязной посуды.
– Чай и счет, – махнул рукой Алексей, не отрываясь от эскиза.
Совместный интерес не развеял романтики, напротив, сблизил соратников. Алексей оказался человеком, которому можно доверить тайну.
Официант принес чай, Алексей рассчитался. Разлив остатки бутылки, он поднял глаза. Тёплые блики гаснущей свечи играли в чёрных зрачках, Алька впервые в жизни поняла, как это – до дрожи в зубах хотеть мужчину.
Остатки вина и чай бросили, молча, направились к машине. Никто не планировал серьезных отношений. Противиться притяжению казалось бесполезным.
В квартире друга профессора Альке открылся чувственный мир. Трагедия юности зарубцевалась, близость прошла без внутреннего сопротивления и обычного ожидания конца.
Споры о вечном
Митридатокерт 5 год до нашей эры
Закатное солнце выплеснуло по отрогам Копетдага ультрамарин. На краю плоскогорья готовили костёр. Все уже знали, что это последний урок отчаянной ватаги.
Вотан привычно занял центральное место рядом с преподавателем. Новенькие жались в сторонке, у них еще не выделился лидер.
Айрик спешила: в темноте пропадёт эффект. Она выскочила перед учителем Валахом, невинно хлопая глазками, и молодой жрец улыбнулся. Девочка дёрнула шнурок кожаного мешка, куда затолкали выдоенную до изнеможения змею, и скользкая лента поползла по шёлковым бриджам, пока не шлепнулась о землю.
За спиной Заратуш поджигал костёр. Получилось даже эффектнее, чем она ожидала. Эфу испугал огонь, та свернула кольца и зашипела прямо на обидчика. Все замерли, белый крест на головке не оставлял сомнений.
Сырая палка треснула, выбросив сноп искр. Змея впилась в ногу Вотана, и молниеносно скрылась в куче сухих веток.
Он поражённо смотрел на две крошечные дырочки выше ступни. Учитель схватил кинжал, собираясь высосать яд. Айрик переполоха было мало.
– В змее нет яда, – громко сказала она.
– Это эфа[1], дорог каждый миг, – убеждал Валах.
– Моя змея без яда, – стояла на своем девочка.
Учитель решил спасать не разбираясь. Из сумерек вынырнула Такира в боевом снаряжении.
– Я лично забрала яд. – Процедила она.
От негодования учитель-жрец сверкал глазами.
Голова амазонки гордо вскинулась, тело заняло боевую стойку:
– Пусть благодарит богов, что остался жив! Всех, кто заденет наследницу Верховной жрицы амазонок, ожидает смерть!