Ну не Фриг же объяснять, что интересы полководца сместились на Запад, он на Эйсюсла заглядывал редко, да и время работало против обеих, свежесть и новизна канули в лету.
От бесполезного соперничества порой хотелось выть. Дети росли, женщины старели, а неприязнь накапливалась. Мелкие стычки вылились в подставы и кровожадные замыслы. Вотан не желал обострять отношения с влиятельным братом из Хольмграда, призывал найти подход, но получалось только хуже. Он вообще перестал появляться на острове, не хотел слушать бабских сплетен, завёл полевую ставку на материке. На слёзные просьбы поддержать одну из сторон не отзывался. Нарыв вызревал.
Обе шпионили друг за другом и искали союзников. Пару раз Фриг чудом избегала ловушек. Предупреждали лазутчицы. Рассказывали, что соперницу бесило безропотное согласие Фриг заботиться о внебрачных детях Вотана. Сын Гринмилы родился раньше, и та расчищала ему место, любым способом. Спокойная северная красота не вязалась с подобным вулканом страстей.
– Завтра прибудет князь из Хольмграда. – Рассказывал мальчик, которого в прошлом году в последний момент вытянули зельем с того света, его мать служила в тереме соперницы. – Вечером в вино и воду здесь сыпанут снотворное и яд. В поселении княгини Гринмилы устроят разгром, обвинят ваших. Брат окажется спасителем. В живых никого не оставят.
Фриг слушала ребёнка, который старательно вспоминал слова, и пыталась найти выход. Сообщать Вотану бесполезно, он не поверит, не ответил на прошлые просьбы приехать. Шпионок в собственном стане так и не выявили. Оказать сопротивление – сыграть на руку врагу. На острове как в мышеловке.
– На горизонте корабли, – вбежала жена Дэваса.
Это мог быть Вотан. Как уговорить его подождать исполнения коварного плана, пока намерения не станут очевидны.
– Зажгите сигнальный костёр в бухте, – встрепенулась Фриг.
Когда она прискакала на мыс, знакомые корабли причаливали. Сигнал явно поняли. Но на берег сошёл не Вотан. Это Сармаха, вернулась из Массилии и привела два дракара от Амала. Первоначальный план рухнул.
– Если победы не будет, хорошо бы схватки избежать, – посоветовала ученица Такиры после рассказа.
– Да, – согласилась Фриг. – Обойдите косу ближе к селению с обратной стороны острова.
Эвакуация шла тихо в сумерках. Скрыть приготовления полностью не удалось, хотя о прибытии судов в селении не знали. Последнюю ходку кораблей наметили на рассвет.
У заброшенной стоянки на материке больше похожей на берлогу Фриг снова отправила вестницу мужу.
Он явился под утро. Вспыхнул скандал:
– Совсем мозги вышибло! – Ярость Вотана лилась через край. – Сейчас не до этого! Силы распылены. Флот у данов. Ванию только дай повод напасть. Поссориться с братом Гринмилы не хватает, и всё из-за бабских разборок!!!
Он метался в крохотной лачуге, красное от гнева лицо приводило Фриг в ступор. Слова застряли в горле. Действительно, какое значение имела её никчемная жизнь на фоне «таких исторических событий». Аргументы потрясали. Стоило выхаживать его в горах под Салоной по этой логике? Вернулась бы к отцу богатой вдовой, а остальные пусть как хотят.
– Ноги мыть и воду пить, – прошипела она прямо ему в лицо. – Может сразу на жертвенный алтарь…
Неуважение к её жизни и заслугам хлестнули Вотана по живому. Она почувствовала его желание задушить её собственными руками, но муж выскочил из полуземлянки.
Когда выглянула наружу, все вокруг словно замерло в отчаянии. Солнце высоко поднялось над горизонтом, но тени будто застыли в крике, дружина мужа и соратницы ползали как сонные мухи. Навстречу шла Валкира, которая вернулась с последней ходки дракаров.
– Флотилия брата Гринмилы уже на горизонте, за нами погоня. – Доложила она.
От собственной правоты стало горько.
– Где Вотан? – спросила она у Деваса.
Тот, молча, показал на обрыв с ритуальным дубом. В незапамятные времена жёлудь посадили в хвойном краю над дюнами. Дерево выросло только потому, что от северных ветров заслонял валун. Крону причудливо изогнуло и покорёжило. На фоне сосновых лесов раскидистый колосс смотрелся пришельцем.
Фриг на ватных ногах медленно шла по тропинке. Тишина давила на уши. Ни ветерка, ни птицы, редкая трава вцепилась в землю: просто не могла убежать. Отложенные обиды давили сердце. Как сказать, чтобы он услышал. Но объяснения опоздали.