– Ну, и что довольна?! – Спросил Вотан, показывая на горизонт.
Её удивило, что без ветра на море поднялась волна, когда смотрела на руку мужа, протянутую к кораблям. В первое мгновение показалось, что это от гнева: в небе вспыхнуло второе солнце. Но потом раздался оглушительный рёв, и пришла взрывная волна. Вотана отбросило к дубу, её швырнуло за валун.
Вокруг рвало с корнем деревья, треск глушил стоны. Море взбесилось, круша корабли. Флот бросало на берег. Второе солнце, оставляя кровавый след, неслось за горизонт, и земля зашаталась, подбрасывая даже тех, кто лежал.
Огромная волна смывала в море всех, кто не успел отползти. За первым ударом землетрясения, пришёл второй, потом третий каждый раз чуть затихая. Столб огня от Эйсюсла лёг на воду жуткой дорожкой.
Фриг выглянула из-за камня. Голова трещала. Вотан еле оторвался от дуба, груды веток валялись под ногами. Он странно оглянулся на неё и повернул голову к берегу. Хаос и разорение обещали потери. Тревога за близких отразилась на его лице. Не говоря ни слова, он побежал вниз.
Последняя капля бывает не самой большой. Собрав свиту, и всё что уцелело из дракаров, не ставя никого в известность, Фриг тронулась в сторону Янтарного пути.
Прорвать порочный круг
Прорвать порочный круг
Иерусалим 33 год нашей эры
Амария, как и остальные поначалу не озаботилась пропажей средств из кассы пожертвований. Сборы были на пике. Переждать пасху с её табу на развлечения и всё наладится. Но следом пришли стражники за налогом, срок дали три дня.
Иуда оправдывался: отлучился ненадолго, пожертвования оставил у всех на виду, чужих в помещении не было. Спаянная до этого кампания растерялась, подозрение могло пасть на любого. Иисус пытался восстановить ход событий. Но это не отменяло три варианта выхода: найти деньги, служба в армии или распятие. Становилось уже не смешно.
С деньгами оказалось совсем плохо. Имение Амарии продано. Дом в Иерусалиме в залоге. Доходы из Вифании ожидались месяца через два. То, что выгребли по карманам, тянуло на четверть суммы. От других ценностей, как от всего бренного избавились давно. Амария вытащила древнюю шкатулку. Это последнее, что ещё не носили к ростовщику.
Старый еврей делал вид, что ему совсем неинтересно. Косил взглядом на раритет, прикидывая гешефт. Обнищавшая аристократка напрашивалась на обман. Такие проценты окупят любой грех.
– Вещи не показные, – кривился он, когда в лавчонку заглянул его брат служитель храма, – золота не много.
Священник заглянул в шкатулку и переменился в лице. Ростовщик хотел прикинуть вес, когда брат перехватил руку, не давая притронуться к вещам:
– От этой дряни несёт колдовством, – поразили Амарию слова благоверного еврея.
Масляный светильник дрогнул в другой руке ростовщика, пламя заиграло на камнях змеиных головок витого пояса. Всех передёрнуло. Такое испытание в святые дни.
Жестом они показали убираться из лавки. Амария фыркнула, что он здесь один. Но дурная слава бежала впереди. Кто закрылся, кто не пустил на порог, сбыть последние драгоценности, не удалось. В сердцах швырнула она шкатулку, из той выпал пояс.
– Ни на что не годен, только веревкой висеть на талии, – с горечью сказала она, наматывая его на рубаху.
– Остаётся просить у бабушки, – отчаялся Лазарь.
– Но это долго, – Амария в волнении ходила по комнате.
– Спрячется пока, а привезешь деньги, заплатим пеню.
Амарию от волнения подташнивало, она не обратила внимания на обречённо спокойное выражение Иисуса. Тот последним усилием воли сдерживал страх, хотя по спине бежал холодок. Это единственная надежда на благоприятный исход. В любом случае не хотел, чтобы она видела его мучения. Сын божий кивнул, соглашаясь.
Пыльную дорогу никак не удавалось сократить. Амария перенесла путешествие тяжело. В отчаянии пару раз теряла сознание, от еды выворачивало. В тоске гладила она скромное колечко, которое подарил любимый. На золотой печатке от маленькой жемчужины разбегались лучи солярного знака, внутреннюю сторону украшала вычурно изогнутая монограмма.
Нужно было сразу рвануть в Пергам. Только время потеряла. В маленьком домике у края верхнего рынка опять гостили родственники из варварской страны. Амария не понимала, зачем её образованная утончённая бабушка привечает этих странных людей. Илионисия охнула от суммы, но деваться было некуда.
– Ба! – рыдала на плече бабушки Амария, – Он не может пойти в армию, вопреки всему, что проповедовал. Быстрее умрет! Я так боюсь опоздать…