— О чем ты? Если о прошедшем курултае, то зря. «А если не о курултае, — хотел сказать Сержанов, — а если
о чем-то поважнее?» Да не сказал. Мнилось, будто и Нажимов притаил нечто до случая, и надо было выяснить — что именно. Но секретарь говорил сплошь общеизвестное, необязательное, вроде как не в личном разговоре, а с трибуны.
— Жизнь, дорогой Ержан-ага, вперед идет, торопится жизнь. И надо в ногу с ней шагать. Само время предъявляет нам новые требования.
— Ну понятно, а старый мерин для новой сбруи не гож? Так, что ли?
Ох, не так, не так. Не стоит с начальством в подобном тоне… Не стоит, да уже удержу не было. Плевать. В конце-то концов, кто кому нужнее — он Нажимову или Нажимов ему? Это еще посмотреть надо.
— Твои ли это слова, Ержан-ага? Не слышал я их от тебя прежде.
— Да, не слышали, потому что не было прежде таких слов. Вы меня поддерживали, я поддерживал вас. План района кто спасал? Сержанов. Посевная ли, уборочная ли, кто первым отчитывается ради чести района? Сержанов. А если из-за вашей чести мне потом пересевать приходится, то ведь выкручиваюсь, не хнычу, не кляну. Как выкручиваюсь — один аллах знает, да вы, надеюсь, догадываетесь. Узнай кто-нибудь в тех самых инстанциях, несдобровать бы мне. Но о себе не думал. Все о вас, о престиже района, о вашем авторитете, и вот награда…
Сержанов запнулся вдруг, и не потому, что пошел уже разговор с перебором — тут он не стал бы сдерживать себя: хватит ездить верхом на директоре «Жаналыка», хватит делать вид, что выигрывает скачку наездник, а спотыкается скакун, хватит, осточертело, — нет, запнулся он, ибо вдруг почудилось, что аппарат отключили. Слишком уж тихое, слишком пустое молчание было в трубке.
— Алло!
Трубка еще секунду-другую помолчала для солидности. Потом послышалось:
— Ну-ну…
— Я думал, прервали на АТС.
— Нет, но могли бы. Чересчур долго телефон занимать не следует.
Сержанов понял намек и проглотил подошедшие под кадык слова. Потянулась пауза, та самая, дурацкая, когда и говорить что-либо глупо — смысла нет, а оборвать разговор на этой ноте — еще глупее.
— Шарипа Сержанова, гидролог — твоя родственница? — спросил Нажимов как ни в чем не бывало. Спросил и моментально перевернул все, что выстраивал Сержанов. Весь его пыл, весь его гнев смахнул, как крошки с дастархана. Опешил Сержанов. Не понял, с чего вдруг взялась эта Шарипа, да еще в такой неподходящий момент.
— Племянница, — выдавил Сержанов. — А что случилось?
— Нет-нет, ничего. Просто дал я ей квартиру в райцентре. Три дня назад вселилась с отцом.
— Как с отцом? Он же на Арале. Рыбак он.
— Верно. Но старому почтенному человеку в море ходить уже нельзя. Дал я им две комнаты. Пусть в них поселится счастье.
— Пусть поселится, — согласился Сержанов, но не о брате, с которым они давно уже не в ладах, и не о племяннице, засидевшейся в девках со своей наукой, хотелось ему говорить сейчас. Однако Нажимова, судя по всему, устраивала эта тема, и он развивал ее.
— Имеет право… Ученая женщина, водой занимается. А вода, сам знаешь, для нас ценнее, чем воздух… — И пошел, пошел разводить ликбез про воду, про экономию, про пересыхающую Аму и мелеющий Арал, будто Сержанов мальчишка или приезжий какой, будто сам он каждый год где лаской, где таской не вырывает воду для полива, но закончил лекцию легким поклоном: — Рад, Ержан-ага, что райком сумел помочь близким тебе людям.
— Да, сердце у вас доброе, Нысан Нажимович… — кончился разговор.
Нет, не то, не то говорил секретарь. И/не так! Знает что-то, да видать, руки решил умыть. Те самые, которыми и обнимал, и по плечам хлопал. Нет уж, отец-благодетель и заступник. С Сержановым так не получится. Сержанов не из тех, кого можно одной левой. Он сам палван. А если уж упадет — запомните, — если упадет, то не одного, а многих придавит. Веса в нем с избытком.
Может, и впрямь придавить разок для профилактики? А что? Почему бы и нет?
Заявление. Немедля заявление. Пусть завтра же все ахнут. Уходит директор «Жаналыка», сам уходит. Перед посевной. Вот тут и поглядим, кто за кем побегает. А то один на посмешище выставляет при всем честном народе, другой еле-еле разговаривает, слова как семечки через губу сплевывает. Мастаки критиковать да наставлять, а вот поищите нового директора для совхоза. Поищите. А мне что за это кресло держаться? Да тьфу на него! Да во всем мире нет должности маетней и окаянней, чем это совхозное директорство. Начальству дай одно, рабочим — другое. А земля? Земля — она ведь тоже требует свое, да еще как! Вот и угождай всем. Нет, с меня хватит.