— И я о том же. Море большое, где-нибудь ещё порт найдем. Давай, пока у меня силы есть. Под водой пройдем.
— Под водой? В таком состоянии? — купец покосился на кровоточащую рану, и ему чуть не стало плохо.
— Давай. Через час будет поздно. Мы не знаем, сколько их и где они. Если опоздаем, убьют всех, и я не смогу спасти девочку. А я обещал.
Грек распорядился доставить новых знакомых на «Афродиту». Ковер перенес на корабль купца, Назара, «парчовый шар», девочку с нянькой, и даже стариков, изъявивших желание сопровождать своего хозяина. Оказавшись на корабле, купец приказал отшвартоваться. Заперев гостей в одной из кают, Георгий и Назар поднялись на верхнюю палубу. Мольфара моряки несли на двух досках. Когда корабль вышел на середину Золотого Рога, горец приказал приблизить его к главной мачте. Обняв её, он читал заклинание, а в это время команда закрылась в трюме.
Так «Афродита» очутилась посреди моря, неизвестно где. Назар должен был привести корабль в Бело Озеро возле своей деревни, но или сил не хватило, или заклинание было прочтено не достаточно ясно, вот и сыграли в орлянку. Теперь остается разве что молиться. А что ещё делать? Георгий горько вздохнул: в трюмах товар как лежал, так и лежит. Так всё хорошо начиналось! Вышел из порта вместе с проводником, перенесся в Карпаты, оттуда в Царьград, и кто мог подумать, что придется драпать этой же ночью? А дело? Кто будет делать дело? Для чего он рожден? Для торговли. А её — то и нет. Одно хорошо — не кушанья везет. Воск — что ему будет? Мёд… что мёд? Засахарится, и всё. Меха? Да вроде лишай-травой пересыпаны добро, никакая летучая и ползучая гадость не попортит.
Вдруг купца кто-то дернул за сюртук. Георгий повернулся…
Вот так счастье! Перед ним стояла девочка, та самая, к которой был приставлен русин. Маленькая, в цветастом платьице, в шароварах и матерчатых туфельках. Личико круглое, гладенькое, с полненькими щечками, обрамленными водопадом тонких, разлетающихся из-под тюбетейки косичек. Глаза, как маслины черны, блестят, смотрят внимательно, губки сжаты.
— Вы кто? — сказала и улыбнулась ласково.
Грек удивился — девочка говорила на чистейшем русском, только добавляла легкую восточную певучесть.
— Я, — купец. Имя моё, — Георгий. А вас как зовут, принцесса?
— Я, — Гульнара.
Грек не знал, что и думать, как себя вести — детей у него не было, всё собирался жениться, да с такой кочевой жизнью разве найдешь супругу?
— А откуда вы знаете русский язык, принцесса Гульнара?
— Няня Варвара учила. Ей грустно у нас живется, по землице своей муромской скучает, вот и отводит душеньку. Сказки, былины, о народе своем перед сном вспоминает. Про девок, да про молодцов-удальцов сказывает, про Илью Муромца — волота, про волхвов-чудотворцев, про святых праведников. И страшилки знаю, про Мамону — зверя, птицу вешницу-сороку, что детей ворует; смешинки помню, как волосатка с домовым свадьбу гуляла…
— Вот так чудо чудное — османка, а почти русская! Эх, ты стрекоза черноокая. Где только не был — всю жизнь по местам русским, да литовским торгую, а такой не встречал!
— А я не османка. Тятя мой, правитель Махмуд-бег, сказывал, что мы чужеземцы в Истамбуле. Наша родина далеко. Возле Самарканда. Мы из рода великих воинов. Я когда вырасту, тоже буду воевать. Возьму самую большую саблю и пойду на Тугарина — змея, покажу, как землицу нашу топтати!
Георгий вмиг позабыл о горестных мыслях — так расхохотался, что испугал сидящую на рее чайку.
— Ой, мамочки, землю нашу топтати! Услышал бы твой отец, по головке не погладил. Ну и сказка: дочь правителя кудесников Востока, а говорит, как княжна московская.
И снова закинул голову, захохотал. Вдруг смех начал стихать… Сначала грек не обратил внимания на чайку, но, увидев, как она полетела в сторону клубившейся на горизонте тучи, замер, задумался. Даже топот ног сзади, не заставил его обернуться — грек внимательно следил за полетом птицы.
— Гульнара! Вот ты где! — раздалось за спиной купца. — Фух, напугала. Целую ночь не спал, глаз не сомкнул, а под утро прикачало.
— А что мне сделается? Я через вас, уважаемый Искандер-ата, переступила и пошла море смотреть. Тут вон, как красиво. Я в море никогда не была. На корабле не плавала. И на ковре не плавала.
Георгий повернулся и не смог скрыть улыбки — очень уж нелепо на палубе смотрелся разодетый в богатые ткани, да усыпанный драгоценностями индийский посол. Искандер-ата смотрел на стоящую перед ним девочку, часто-часто моргая.
— На коврах не плавают, а летают.
Как только что, девочка разговаривала с Георгием, с такой же интонацией она стала говорить по-турецки:
— Я много знаю. Многое помню. Как вы меня берегли от плохих людей, как огнем кидались, стены рушили, как мы летали. Помню ваше имя, имя охранника, что стену сломал, помню. У меня хорошая память.
Искандер-ата поник плечами, вздохнул и словно самому себе сказал:
— Память — главное оружие для мастерицы летучих ковров. Да…
Не так он представлял знакомство с принцессой Индии, не такими словами хотел приветствовать свою воспитанницу — будущую жену принца Улугбека. А потом подумал — вот хитрюга! Все слышит, да не просто так, все запоминает. И сейчас ничему не удивляется. Смелая! Молодец какая…
Настроение у посла улучшилось.
— Да, я твой новый дядюшка и зовут меня, — Искандер-ата.
— Как Двурогого?
— У нас Александра Македонского именуют иначе — Зу-л-Карнайн, но в моём роду были воины, ходившие с ним в походы воевать Индию. Теперь эта чудесная страна принадлежит моему родственнику — великому Захир-ад-дину Мухаммед Бабуру, поэту, воину, которому покорились бесчисленные земли от Каспия, до южного океана и благодаря воле Всевидящего Аллаха вы, прекрасная Гульнара Камар, станете женой сына Великого Могола. Вас, о, звездоподобная, ждет жених — принц, наследник рода Бабуров — Улугбек. Однако перед свадьбой я обязан вас подготовить, обучить всяким наукам.
— Каким? — спросила девочка.
— О, несравненная. Мой правитель возложил на вашего скромного слугу великую ответственность — обязанность воспитать будущую правительницу империи. Конечно, мои многочисленные тетушки вас будут опекать, обучать всяким женским штучкам, но я перед очами великого Бабура, обязался передать вам мои тайные знания. И кто знает, может, через несколько лет вы себе сможете соткать друга, свой Дуль-дуль?
— Дуль-дуль, что за смешное имя?
— О, не говорите так, уважаемая. Дуль-дуль — так звали коня, которого подарилпророк Мухаммед четвертому праведному халифу Али, пусть мир будет над ним. Я, прежде чем испросить разрешения дать такое имя моему лучшему творению, совершил паломничество в Мекку и только потом мой двоюродный дядя шейх Малик и троюродный дядя мулла Муйиз одобрили выбор имени.
— А где Назар-ата?
Георгий заметил, как при этих словах тень легла на лицо посла, но перс быстро справился, приветливо улыбнулся.
— Он сейчас в каюте, о, госпожа. Колдун отдыхает.
— Его ранили, — добавил Георгий.
Девочка, взмахнув длинными ресницами, спросила:
— А что с ним?
— Я не знаю, — пожал плечами грек. — Но рана серьезная.
— А вы можете помочь? — спросила Гульнара.
Посол помялся, нехотя ответил:
— От Сиаха лекарств нет. Я до сих пор не знаю, что и думать, как он мог выжить? Разговаривает, шевелился, позавтракал кашей. Сильный…
Перс видел, в каком тяжелом состоянии был этот странный северянин. Вообще-то охранник должен был давно умереть — выдержать смертельное заклятие не в силах, ни один волшебник, но колдун-мольфар до сих пор был жив и пребывал в своей памяти.
— Я осмотрел раны, и мой приговор неутешительный… — вздохнул посол, но, увидев, как расстроилась его воспитанница, поправился, — но я сделаю всё от меня зависящее, чтобы горцу облегчить страдания, а по возможности и поднять на ноги.
Больше книг на сайте — Knigoed.net