— А вы знаете, что этому «мощному и быстрому» судну приходит конец? — поинтересовался Мидас. — Мы были внутри, оно разваливается на глазах.
— Наши суда тоже, — покачал головой мужчина-гавменнескер. — Эти знания мы потеряли. Как и многие другие, а посему наш род обречен.
— Позвольте нам забрать это судно, — женщина сделал шаг вперед, воины Акке в ответ на ее движение лишь плотнее сдвинули щиты, а единственный оставшийся лучник оттянул тетиву к уху, целясь ей в голову. Но женщина будто не заметила этого. — Мы отведем его прочь и уничтожим.
Мидас посмотрел на Карна и тот кивнул, не ощущая в словах гавменнескеров лжи или подвоха. Древний бог мотнул головой в сторону кнорра и Акке со Сваном заспешили на корабль.
— Хорошо, — сказал Мидас. Он спустился с рубки и помог спуститься Карну, двинулся к борту кнорра, а потом на миг замер, вновь обернувшись к гавменнескерам. — А ваша подлодка? Она… такая же?
— Ни в коем случае, — мужчина-гавменнескер быстро замотал головой, демонстрируя максимальную степень отрицания. — Наши суда на тахионной тяге. Как им удалось модифицировать свой корабль в это… чудовище, мы не знаем.
— И не хотим знать, — женщина-гавменнескер подошла к своему спутнику и положила руку ему на плечо. Прикосновение было плавным и нежным, но Карн, не видя этого, уловил лишь все ту же грусть, бесконечную как море вокруг. — Мы просто прекратим его существование. А потом завершим собственную агонию. На это у нас хватит знаний.
Мидас кивнул и перелез через борт кнорра. Потом хмыкнул, снял с плеча трофейный автомат и, широко размахнувшись, выбросил его в море. Он не видел этого, но мужчина-гавменнескер улыбнулся и одобрительно кивнул.
— Позвольте помочь вашим раненым, — женщина-гавменнескер спрыгнула с рубки с такой скоростью и грацией, которых не приходилось ожидать от хрупкого на вид, почти невесомого тела. — Увы, я больше не могу возвращать мертвых, но моих сил достаточно, чтобы исцелить…
— Нет! — рявкнул Акке, в мгновение ока выхватывая из-за пояса скрамасакс. — Мы уже довольно навидались от вашего брата, чтобы…
— Акке, — позвал его Кар, и Мидас вновь ощутил в голосе парня силу бога. Капитан «Ньёрнорда» тут же обернулся и непроизвольно расслабился. — Им можно верить. Посмотри на цвет бортов. Ты сам говорил о гавменнескерах, что приходят на чудных кораблях с белыми бортами.
Злоба покинула взгляд капитана, он вернул нож за пояс и отступил вглубь кнорра, бросив своим людям отрывистую команду. Те опустили оружие и расступились, пропуская женщину-гавменнескера к раненым.
Их было двое, одному автоматная очередь разорвала бок и плечо, второй получил пулю в грудь и разбил голову при падении с рубки. Учитывая, что до берега они доберутся в лучшем случае через два дня, Мидас посоветовал бы Акке оборвать мучения этих славных воинов. Они страдали, их нельзя было спасти — ни в этом времени, ни с этой медициной.
Но женщина-гавменнескер думала иначе. Она отстегнула от пояса какой-то прибор, напоминавший многосегментный стальной наруч, и тут же подтвердила догадку фригийского царя, пристегнув его к своей правой руке. Прибор ожил, из него выдвинулось несколько гибких продолговатых щупов, а на внешней стороне зажегся экран, как показалось Мидасу — светодиодный.
Женщина быстрыми и ловкими движениями рассекла одежду на раненом воине, используя выдвинувшийся из наруча скальпель. Потом чем-то обрызгала его раны и, даже не прикасаясь к мужчине, извлекла из тела четыре пули, отбросив их через плечо в воду.
Воины Акке, с изумлением следившие за ее манипуляциями, придвинулись ближе и Мидас уже не мог ничего толком рассмотреть. Вместо этого он обернулся к мужчине-гавменнескеру, который в это время осматривал трупы погибших соплеменников, постоянно качая головой и поджимая тонкие темные губы. Затем он стал довольно грубо сгружать их тела в черную подлодку, А в это время его спутница успела закончить с ранеными. Она не просто извлекла пули и зашила раны. Она исцелила их в самом прямом смысле — раздробленные свинцом кости вновь срослись, а на месте разрывов на коже образовалась гладкая розоватая плоть.
Для нордманов это было истинным чудом, но Карн, следивший за ее манипуляциями на энергетическом уровне, был поражен не меньше. Даже для него это было магией, ибо женщина-гавменнескер заставляла мертвые клетки превращаться в энергию для восстановления пораженных тканей и образования новых. Он плохо понимал то, что открывалось перед его внутренним взором, но отголоски памяти Левиафана позволяли ему улавливать происходящее хотя бы в самых общих чертах.