А ещё я все ещё не рассказала маме о Елизаре. Не знаю, как это сделать, да и как-то не хочется признаваться ей в том, что у меня появился парень, она ведь об этом не спрашивала. Мои родители не строгие, но что-то во мне противится мысли открыть маме мой самый большой секрет. Раньше у меня никогда не было секретов от мамы, а с Елизаром так не вышло. Бабушка с дедушкой знали о нем, но по каким-то причинам решили скрыть эту новость от моих родителей. От моей бабушки сложно что-то скрыть, тем более каждое утро перед нашим домом караулил один и тот же мальчик, с которым я сбегала в поля или уезжала на велосипеде (пересаживаться на дряхлый мотоцикл Елизара я категорически отказалась). Не доверяю я ему после нашего падения летом.
Наконец, добравшись до заветного мне дома, перебирая в голове вероятность выходящего в мою сторону окна третьего этажа в угловой части дома, я набрала номер заветной мне квартиры на панели домофона. Дверь открылась сразу же, как только кто-то снял трубку. Я не успела даже предупредить его, что это я пришла.
Дверь в квартиру была уже открыта и из квартиры, в которой меня ждал Елизар, лился свет в тёмный подъезд, освещая ступеньки передо мной. Я словно в каком-то фильме мчусь навстречу свету, а в этом свете ярко контрастировал тёмный силуэт Елизара. На нем были обычные домашние спортивные брюки и растянутая старая футболка, открывающая его татуировки на руках.
– Привет, – раздался его низкий и приятный голос.
– Привет, – помахала я ему рукой и вдруг неожиданно для себя почувствовала какую-то неловкость.
– Ты что-то долго, – сказал он, когда я вошла за порог.
– Пришлось обойти улицу, чтобы не наткнуться на родителей или их знакомых, – краснея призналась я.
– Смешная, – усмехнулся Елизар и направился в сторону кухни.
Он что не собирается поцеловать меня? Что это ещё за холод с его стороны? Он не хотел, чтобы я приходила? Ну все, пошла вольная придумывать всякие паршивые мысли, которые заставят теперь меня анализировать каждый его шаг.
– Чай готов. А ещё я приготовил лазанью. Ну как приготовил, разморозил в микроволновке, – раздался смех Елизара из кухни, когда я неуверенно оглядывала комнаты квартиры на предмет присутствия здесь людей кроме нас. Никого не было, можно расслабиться.
– И почему я не удивлена? – усмехнулась я.
Я прошла в небольшую, но хорошо обставленную и уютную кухню. Кухонный гарнитур и остальная мебель были нежного кремового цвета. Вместо знакомого всем и заезженного углового дивана со столиком рядом, что были практически во всех домах, где мне только удалось побывать, в этой кухне была высокая барная стойка и высокие барные металлические стулья с кремовыми сидениями из искусственной кожи.
– Классная затея с барной стойкой, – произнесла я, вскарабкиваясь на стул.
– Да, родители Светы решили сэкономить место на кухне. Завтракают они порознь, а гостей принимают в гостиной. Типа по-европейски, – сказал Елизар и повернулся ко мне лицом.
Заметить моё резкое изменение выражения лица не составило бы труда и ребёнку. То, что сейчас было с лицом моего парня, совсем не походило на лицо, которое я видела вчера, выходя на прогулку с ним. Да и как я могла не обратить на него внимание вчера вечером? Я же всю дорогу несла его на себе. Сейчас в свете дня все стало отчётливее. Лицо Елизара отекло, став чем-то незнакомым, пугающим и похожим на неудачный шарж уличного художника. Мешки под глазами приобрели нездоровый зеленоватый оттенок, а белки залились кровью от лопнувших капилляров. На носу появилась горбинка, которой раньше не было. Мимика этого лица все ещё была свойственна Елизару, но на меня будто смотрел совсем другой человек. Лицо Елизара пугало, что заставило меня впасть в ступор, когда он пронзительно посмотрел мне в глаза, догадавшись причину моего оцепенения. Мне стало стыдно. Я быстро отвела взгляд на вазу с искусственными подсолнухами, что ничуть не смягчило напряжения, повисшего в маленькой кухне. Он уже видел страх в моих глазах. И даже некое отвращение. Теперь ясна причина, по которой он не стал меня целовать, как только я вошла.
– Ужасно да? – прямо и с каким-то новым незнакомым холодом спросил Елизар.
– Нет, прости, – солгала я, но он знал ответ. Это был риторический вопрос.
– Я же видел себя в зеркале, я знаю, что я ужасен. Как Квазимодо.
– Это все спадёт.
– Не хотел бы я, чтобы ты видела меня в таком виде, – разочарованно выдохнул Елизар и сел поодаль от меня за край стола. – Лазанья, – протянул он мне кусок разогретой в микроволновке лазаньи на тарелке.