Между тем поезд не торопясь пробирался на север, подолгу стоял на станциях и полустанках, ожидая прохождения встречных эшелонов. На станциях мы мокли и бегали за кипятком, постоянно оглядываясь — боялись отстать от поезда. Морженга, Вожега, Коноша. В Коноше мы помогли женщине выбраться из вагона, дальше наши пути расходились. Ей на Воркутинское направление, а наш эшелон шел до самого Архангельска.
На станцию Бакарица наш эшелон прибыл утром, и мы, замерзшие и промокшие, покинули, наконец, наше столь некомфортабельное пристанище. Станция располагалась на левом берегу Двины выше самого Архангельска. Здесь же находился и крупный порт, принимавший грузы, поступающие в СССР по ленд-лизу. Сначала мы долго шли по путям, ныряли под вагоны, перелазили через тормозные площадки. Справа тянулись какие-то бесконечные заборы, пакгаузы, станционные здания. Несколько раз мимо нас, обдавая паром и закладывая уши гудками, проезжали маневровые паровозы, толкающие или тянущие вагоны. Станция и порт жили своей жизнью круглосуточно.
В город переправились на древнем пароходике. Меня поразила мощная ширь реки, заставленная длинным рядом судов, ждущих разгрузки, и испещренная большим количеством речной мелочи, снующей вдоль и поперек русла. На правом берегу наши с лейтенантом пути разошлись, он направился в штаб Беломорской военной флотилии.
— Удачи тебе, лейтенант, — пожелал я ему на прощание.
Моя же задача была намного сложнее: отыскать в незнакомом, к тому же совсем немаленьком, городе женщину по одному только имени и отчеству. Решить эту задачу самостоятельно я не надеялся, поэтому попытался прибегнуть к помощи официальных органов. Выяснив у первого встречного адрес городского отдела милиции, я направился прямиком туда. Если Вера Мефодьевна воспользовалась моим советом и приехала сюда, то непременно должна была зарегистрироваться по новому адресу. Шел осторожно — в городе полно военных, штаб округа находится здесь же, на патруль можно нарваться в любой момент. Город в основном деревянный одно- и двухэтажный.
В милиции, после того как меня пофутболили по кабинетам, я пристал к ведавшему паспортными столами капитану. Того хватило минут на десять.
— Ну как я тебе ее найду? Фамилии нет, год рождения только приблизительно. Ты представляешь, какое после начала войны перемещение людей произошло?
— Представляю, товарищ капитан, потому и прошу — помогите.
— Ну как ты мог фамилию забыть? Имя помнишь, отчество помнишь, имена детей тоже помнишь. А фамилию забыл?
— Забыл, товарищ капитан. Контузия. У меня и справка есть.
— Да видел я уже твою справку! Хорошо, жди.
Капитан начал обзванивать районные отделы. Судя по его разговорам, перспектива поиска гражданки по таким данным у его подчиненных восторга не вызвала. Однако часа через два результат появился. Капитан, разговаривая по телефону, что-то писал на клочке бумаги, потом протянул его мне.
— Вот. Смирнова Вера Мефодьевна, пятнадцатого года рождения. Сын Александр тридцать шестого и дочь Людмила тридцать девятого. Она?
— Она, товарищ капитан! Точно она.
— Ну, тогда иди. Адрес там есть.
Пользуясь капитанскими подсказками, я минут через двадцать оказался на улице, застроенной небольшими двухэтажными домами. Стуча каблуками по деревянному тротуару, я уже продумывал, как провести разговор с Верой, но тут в домах возник разрыв. В этом месте большая воронка практически поглотила один из домов, от второго осталась только часть обугленной стены. Я еще раз сверился с адресом на бумажке, и сердце ухнуло вниз. От нужного мне дома осталась только часть фундамента. Сойдя с тротуара, я приблизился к воронке. Относительно свежая, от одного до трех месяцев. Края еще не успели оплыть, на дне стоит грязная вода. Тут я споткнулся и чуть не упал. Не поленился, выковырял из земли предмет, о который споткнулся. С трудом узнал в этой железяке стабилизатор немецкой авиабомбы. Судя по размерам воронки — пятисотка. У тех, кто находился в доме, шансов на спасение не было.