Неужели все? Или могли спастись? Может, в этот момент они находились за пределами дома? Обратный путь я проделал в два раза быстрее. Выслушав меня, капитан опять взялся за телефонную трубку. На этот раз поиск закончился минут через десять.
— Никто не выжил. Двух месяцев не прошло, не успели документы переоформить, на живых времени не хватает.
— И никакой надежды?
Капитан отрицательно покачал головой.
— Трупов их никто, конечно, не видел, но они были в доме, все трое, это точно. И не только они…
Прочь отсюда! Судьба словно издевалась надо мной второй раз отнимая у меня надежду, найти, предупредить, как-то помочь. Они избежали ужасов первой блокадной зимы, но остановить немецкую фугаску было не в моих силах, как и снаряд, оборвавший Сашкину жизнь. Все напрасно, все зря. На душу давило осознание собственного бессилия. Я — песчинка, гонимая ветром судьбы, полный ноль, который ничего не решает и ничего не может. Ноги сами несли меня в направлении пристани, здесь меня больше ничего не держало. И не только в городе, но и в СССР середины осени сорок второго. Кто здесь меня помнит? Петрович, Дементьев, Рамиль, Катерина. Все? Ну, может, еще Филаткин. Кто я для них? Враг народа, шпион и диверсант. Они в это не верят? Пусть так, в любом случае, встреча с ними ничем хорошим закончиться не может, ни для них, ни для меня. А потому — прочь, быстрее прочь отсюда.
Уй! Едва успел нырнуть в проход между двумя домами, избегая встречи с группой из троих в серых шинелях. Патруль, не патруль, а нарываться все равно не стоит. Эта встреча несколько отрезвила меня, голова заработала чуть лучше. Бежать, надо бежать отсюда. Куда? Лучше всего обратно в свое время. Но как? После всего, что я натворил на их базе, договориться с хрономародерами невозможно. Заставить вернуть меня силой? Заставлялка не выросла. И вряд ли когда-либо достигнет нужных размеров. Нет у меня рычагов воздействия на них. А они меня ищут и будут искать до тех пор, пока не найдут. Поэтому уходить придется здесь. И не просто уходить, а уходить, обрубив все концы. Воображение услужливо нарисовало стоящую на прямой наводке зенитку, всаживающую осколочную гранату прямо в окно одноэтажного дома с зеленой крышей. Ну как-то так.
Порыв холодного ветра раздул полы шинели, напомнив о близости студеного океана. Невольно вспомнилась тень вертолета, скользящая по темно-синей безбрежной поверхности. К черту воспоминания! Я осторожно выглянул из-за угла, осматривая подходы к переправе. Около пристани болтался патруль. Красные повязки на рукавах шинели, винтовки с примкнутыми штыками. Когда плыли в город, его не было, дуракам везет. Выждав, когда патруль отойдет в сторону, и прикрываясь потоком людей, прибывших с левого берега, я проскользнул на паром. Спокойно, спокойно, у меня есть еще время. Можно вернуться в Рязанскую деревню, обстоятельно обдумать сложившуюся ситуацию и принять решение. Пусть ошибочное, но свое собственное. Сойдя с парома, я двинулся на звуки свистков маневровых паровозов.
Глава 3
— Поставьте ноги одну за другой по одной линии, раскиньте руки в стороны, закройте глаза. Очень хорошо. Указательным пальцем правой руки дотроньтесь до кончика носа. Отлично. Теперь сделайте то же самое указательным пальцем левой руки. Великолепно.
— Глаза открыть уже можно?
— Да, да, конечно. И встать можете, как вам удобно.
Я открыл глаза, старикашка с козлиной бородкой, одетый в белый халат, что-то писал с энергией, не присущей его возрасту. Недаром говорят, что единственный врач, который считает, что у вас все в порядке, работает в военкомате. Откройте рот, закройте рот. Дышите, не дышите. Годен. Следующий. Доктор, а опять дышать можно? По этому принципу всех остальных врачей медицинской комиссии я прошел в общей сложности минут за двадцать, а этот нервный патолог, наверняка начинавший еще в земской больнице, пытал меня уже не меньше получаса. Стучал блестящим молоточком по локтям и коленям, щекотал разные места гусиным пером, задавал массу разнообразных вопросов. На мой взгляд, большая часть из них была абсолютно идиотской. Особенно его интересовало: не били ли меня чем-нибудь тяжелым по голове в детстве, и не было ли у меня черепно-мозговых травм в последнее время. В конце концов, я не выдержал.
— Доктор, у меня что-то не в порядке?
— Нет, нет, все реакции у вас в норме. И вестибулярный аппарат хороший. Но это и странно, ведь у вас контузия была всего два месяца назад, а сейчас я никаких последствий найти не могу.
— Так и хорошо, что без последствий обошлось. Выходит, к строевой я годен.