— Сережа, слышишь, гудит? Самолет!
Приподняв голову, Вера прислушалась. Далекий ночной гул наплывал сквозь открытое окно. Вера встала с постели, подошла к окну.
— Сережа! Смотри!
По небу шарили огромные голубые лучи прожекторов.
— Красиво и жутко… — Вера зябко повела плечами. Мошенский рывком поднялся, подошел к ней. Ветер с моря растрепал волосы жены, прижал к ее телу тонкую ночную рубашку, и оттого казалась она беспомощной и маленькой.
— А ты не смотри, и не будет страшно! — Он решительно закрыл перечеркнутые бумажными полосами створки окна. — Отдыхай. Тебе надо хорошенько отдыхать, набираться сил.
— А вдруг самолет, который сейчас гудит, долетит до нашего дома…
— Не бойся, не долетит. Поднимутся наши «ястребки», откроет огонь зенитная артиллерия. Слышишь? Наши стреляют. Я же сказал. Ты лежи, я посмотрю.
…Он стоял возле окна, наблюдая за ночной стрельбой зенитчиков. Думал о своем корабле, Может, сейчас зенитчики «Парижской коммуны» стреляют: где-то в той стороне колышутся голубые лучи прожекторов…
Прожектора сошлись на крошечном серебряном крестике самолета, и в небе вокруг него и в самих лучах мигали, плясали искры разрывов… «Хорошо бьют, — подумал Мошенский и с замиранием сердца ждал: — Сейчас попадут, сейчас…» Но фашистскому летчику везло: сопровождаемый миганием близких разрывов, он уходил в сторону моря, и вот уже бледные концы прожекторных лучей перестали высвечивать его…
— Вера! — тихо позвал Мошенский.
Жена не отзывалась. Она уже спала. Едва он лег рядом, сонно пристроила голову на его руке. Она любила спать на его руке…
Мошенский думал об улетевшем фашистском самолете. Да, немец не прошел. Не пролетел. Но ведь он был один. И скорее всего ночной разведчик или самолет-минер, несший магнитные мины с парашютами…
«А если они налетят сотней самолетов? Прикроем ли город, защитим ли жителей? Ведь каждая упавшая на город бомба может унести чью-то жизнь…»
Он знал возможности современной авиации и зенитной артиллерии, был знаком с теорией вероятности и потому понимал, что при массированном воздушном налете защитить одновременно флот, береговые объекты, порт, город вряд ли удастся. А значит, бомбы могут упасть на Севастополь…
«Гады! Подлые, лживые гады! Ведь подписали с нашей страной «Пакт о ненападении». Теперь понятно для чего. Чтобы ударить неожиданно, чтобы застать врасплох!» Интуитивно он никогда не верил немцам. Во всяком случае, теперь так казалось. Как мало в жизни Сергея было счастливых дней!.. А теперь за свое будущее счастье надо сражаться. Ему стало неуютно, неловко от того, что он в эту ночь находится дома, а не на корабле. Ведь его товарищи не спят, воюют. Если бы не приказ быть утром в штабе флота, он был бы на своем корабле. И все же, все же, какое-то чувство, интуиция подсказывали, что завтра должно будет случиться, произойти в его жизни что-то новое, неожиданное, и корабль, его линкор, ощущался уже как не его, уже как пройденный этап в его флотской жизни…
Не зная, не догадываясь обо всем, что ждет их уже завтра, спит на его руке единственная в его жизни женщина, его любовь…
Их знакомство произошло как-то незаметно, во всяком случае, для Веры Поясовой. В 1934 году она окончила курсы электриков при Днепропетровском алюминиевом заводе и в июле была назначена, не по специальности, в глиноземный цех. В первый день пришла на завод раньше других — электромастерская была еще закрыта. Стояла на солнышке возле железных дверей и обтягивала на себе непомерно большую и грубую куртку спецодежды. Мимо проходил какой-то парень. Остановился, поинтересовался, кого ждет девочка.
Вера подчеркнуто независимо ответила: «Жду начальника цеха». Она действительно должна была представиться ему. И уж никак не могла предположить, что худенький высокий парень, остановившийся возле нее в то утро, станет ее суженым!
Вере Поясовой только-только исполнилось пятнадцать лет, но выглядела она на семнадцать. Сергею Мошенскому в то лето было девятнадцать. Какое-то время она не замечала его, хотя он часто приходил к ним в мастерскую, получал материалы, беседовал с начальником, который, как позже Вера узнала, был его другом.
Никогда не интересовалась, кто он, этот худощавый парень, почему так часто приходит. Да и сам Сергей еще не мог признаться себе, почему зачастил в электромастерскую, чем привлекла его черненькая большеглазая девчонка…