Две низкорослые старухи торопливо, не оглядываясь, бодро засеменили прочь от берега Магелланова пролива. А Эйри, гордо вскинув голову, величественно зашагала – в сопровождении двенадцати воинов – к туземным пирогам.
– Что же дальше? – спросил Алекс.
– Завтра в полдень, командор, мы с тобой встретимся на этом же месте. Встретимся и пойдём к высоким горам с «кипящими глазами». К тем, которые ты, наивный глупец, посчитал Ахероном… Путь предстоит долгий и трудный, прихвати с собой побольше еды, оружие, тёплые вещи и одеяла. Подзорную трубу не забудь. А послезавтра, на раннем алом рассвете, ты, неразумный мальчишка, поймёшь, что же такое – на самом деле – Амфисбена…
Команда «Святой Анны» встретила известие об отбытии командора экспедиции – на несколько суток, в неизвестном направлении и в подозрительной компании – на удивление спокойно. Только штурман Альварес не преминул немного поворчать:
– Всё-то вам неймётся, уважаемый дон Алехандро. Снова жарких приключений ищите на свою благородную задницу. Простите, конечно, но не кончится это добром, ей-ей. Помяните моё слово…
– Ладно тебе, старый перец, – незлобиво усмехнулся Алекс. – Ждите меня здесь десять суток. А если не вернусь, то снимайтесь с якорей и плывите дальше. То бишь, до самых Японских островов. Командором – в этом скорбном случае – станет дон Сантьяго Карлуш, капитан «Святого Сальватора»…
В назначенное время Алекс – с пухлым и тяжелым вещмешком за плечами – отправился к назначенному месту встречи. Отойдя метров на сорок-пятьдесят от корабельной шлюпки, он обернулся и, прощально махнув рукой подчинённым, негромко пробормотал:
– Если не вернусь, то, наверняка, на свет Божий родится очередная красивая легенда. Например, о том, как любопытный и легкомысленный командор Кабрал отправился в гости к коварному Ахерону, а тот, морда наглая, безжалостно сожрал наивного и доверчивого дона Алехандро, благородно поделившись нежданной добычей с вечно-голодной Амфисбеной…
Яркий и уютный костерок горел-трепетал на прежнем месте. Кроме Борха и Айники – метрах в двадцати-тридцати от костра – лениво обгладывали с прибрежных камней мох и лишайники четыре ушастых мула.
После короткого обмена дежурными приветствиями пожилой арауканец одобрительно усмехнулся:
– Смотрю, Кабрал, ты прислушался к моему совету. От души набрал припасов, впрок.
– Только прогорклая говяжья солонина и ржаные сухари, пропитанные оливковым маслом. Корабельный ассортимент, извини, не богат…
– У нас тоже нет ничего особенного, – мягко улыбнувшись, сообщила на арауканском языке слепая Айника. – Вяленое мясо вигони[7], картофель, сушёные бобы и перепелиные яйца.
«Какой же у неё необычный голос!», – удивился про себя Алекс. – «Мелодичный и певучий. Нежный и звучный. Никогда не слышал такого…».
Один из мулов – самый высокий в холке и более тёмный по окрасу – был густо увешан крохотными колокольчиками-бубенчиками.
– Колокольчики – для дочери, – пояснил Борх, заметив любопытный взгляд Алекса. – Она будет править своим мулом, ориентируясь на их тоненький звон. Я еду первым – на муле с колокольчиками. За мной следует Айника. Потом мул с поклажей. Ты, дон Алехандро, замыкаешь походную колонну… Направимся на юго-восток. Обойдём – по седловине горного перевала – «кипящие глаза» стороной. Так надо, командор. Долго объяснять. Завтра на рассвете ты всё поймёшь сам…
Через шесть часов караван путников свернул в узкую горную долину, склоны которой были покрыты низенькими кустиками южно-американского дурмана. Возле большого красно-белого валуна старый индеец остановил передового мула и невозмутимо объявил:
– Пожалуй, сделаем привал. Длинный и серьёзный. Пообедаем, покурим, поболтаем.
– Может, поищем другое местечко? – подъезжая к приметному камню и брезгливо морща нос, предложил Алекс. – Аромат здесь… э-э-э, необычайно-противный…
– Ты же змеями, кажется, интересовался?
– Верно, интересовался.
– Поэтому мы и остановились в Змеином ущелье. Где растёт дурман, там всегда ползает много змей. Всяких и разных. Больших и маленьких. Ядовитых и безвредных. Смертельно-опасных и полезных…