- Надеюсь, в этот раз мне не придется бегать голышом? - с веселой злостью спросил Иван у своих спутников. Те беззастенчиво стояли в обнимку: якобы для согрева Касьян позволил своей бывшей невесте притиснуться к нему в запазуху и завернуться в полы его черного пальто.
- Не хочешь - не надо, - хихикнула Василиса. - Тогда мы тебя принарядим, для антуража!
Она хлопнула в ладоши, и Ваня осознал себя в новом костюме: красный мундир-камзол с вышитыми обшлагами и большими медными пуговицами, рубашка с кружевным жабо, белые штаны в обтяжку, черные лаковые сапоги до колена. Он попробовал пошевелиться - и понял, что над ним снова издеваются. Одежда вроде была сшита хорошо, а на деле - не по-людски! Везде жало, терло, мешалось. Швы слишком толстые, стежки крупные, ткань негнущаяся, сапоги вообще велики и сделаны на одну ногу, причем левую.
- Щелкунчика из меня слепили?! - возмутился Ваня.
- Какой догадливый, - хмыкнул Касьян. Тоже хлопнул в ладоши.
И Ваню ураганным ветром смело с горки. И потащило вперед, где кувырком, где скользя, часть пути - верхом на случайном куске льда, как на саночках.
Пролетев снежный склон, оказавшийся гораздо шире, чем ожидалось, Иван ухнул с высокого обрыва - и воткнулся прямо в грязь посреди дороги.
Лужа из подтаявшего бурого снега и кусочков льда оказалась глубиной по пояс. Кое-как выкарабкавшись и глотнув воздуха, Ваня так и застыл, разинув рот: назначенная объектом девушка как раз вышла из лавки, неся корзинку покупок. Помешкав на пороге, она заметила в луже его. И поспешила к нему с сочувствующим возгласом:
- Ах, бедняжка! Кто же так неосторожно обронил милую куклу?
Ваня поморгал, глазам не веря - девица, приближающаяся к нему, была ростом с девятиэтажку! Одета по старинной моде: шляпка-чепец с направленными вперед, как рупор, полями - кажется, это называлось «капор». Под приталенным пальто с рукавами-фонариками и с короткой оборчатой юбкой-разлетайкой на ней было платье в пол с тюрнюром на попе - Ваня вспомнил, как ржал над такой несуразной одеждой, когда смотрел какое-то кино, оттуда и нахватался словечек. Но эта барышня носила свой наряд легко и естественно - еще бы, ведь она каждый день так одевалась! И даже «утиный силуэт» ее не портил. Больше того, она умудрилась подол платья не испачкать, пока вытаскивала его, Ивана, из лужи!
Кстати, разговаривала барышня на языке, похожем на немецкий, который Ваня учил в школе, поэтому с грехом пополам он понимал ее сюсюканье, обращенное к нему, «несчастному брошенному солдатику».
Положив его, заледеневшего и одеревеневшего, к себе на ладонь - причем длина ладони с пальцами оказалась равна росту самого Вани! - барышня поцокала языком, покачала головой, со вздохом запеленала находку в носовой платочек - и положила к себе в корзинку среди покупок, пообещав дома отмыть бедняжку и отстирать.
Пока его несли в покачивающейся корзинке, Иван осмелился высунуть голову из свертка и оглядеться. Перед ним был совершенно обычный европейский маленький городок или даже поселок, но с большими людьми и огромными (для Вани) домами. У него мелькнула мысль, что коварные Кася и Вася уменьшили его для смеха. Однако, присмотревшись, он отмел это предположение. Да, строения, деревья и местные жители, с которыми по пути домой здоровалась его барышня, были огромными, просто великанскими. Но при этом среди гигантских деревьев росли обычные - вместо кустарника. Ваня заметил воробьев и серых ворон - привычного для него калибра! Для здешнего народа такие птички-крохотульки наверняка выглядели, как для Вани мухи с комарами. Вдобавок по сугробам вдоль обочин улицы бегали по своим делам дворовые собаки - тоже нормальные, человеческого формата. А вот кошки здешние принадлежали миру великанов. Ваня заметил одну в окне дома, пушистая громадина из-за кружевной занавески лениво «охотилась» прищуренными глазами за бегающими по заснеженному подоконнику собаками. Ваня хрюкнул: конечно, приходится за собаками наблюдать - за тутошними птичками поди уследи! Выходит, и великаны здесь все сплошь кошатники. Собачников, небось, на смех поднимут - с любимцами-то, что мельче хомяков!..
Когда барышня завернула на дорожку, ведущую к крыльцу представительного особняка, Ваня скорей нырнул обратно в сверток, замер и навострил уши.
Его спасительница разулась в прихожей - ненадолго корзину поставили на тумбочку, после чего зашуршали развязываемые шнурки, затем стук каблучков сменился мягкими шагами в домашней обуви. Девица сперва заглянула на кухню, там выложила из корзины большую часть покупок и коротко поболтала-посмеялась с кухарившей пожилой женщиной. Ваню изрядно пошвыряло по опустошаемой корзине, но он мужественно не шевелился.