Подождав минуту и не дождавшись никакой дополнительной информации, Ваня шепотом ругнулся:
- Ну и что это такое, блин?
- Цифры. То есть номер, - последовал благожелательный ответ из «пудреницы», тоже шепотом.
Ваня шарахнулся от стола, а так как кухня была тесная, он мгновенно влепился спиной в дверцу духовки. Над его головой сковородка на плите угрожающе подпрыгнула, звякнув крышкой. Ваня трясущейся рукой дотянулся до вентиля и выключил газ, пусть картошка еще не успела толком дожариться.
- Цифры, вашу маму? - пролепетал Ваня.
Вот к чему привела его ругань с зеркалом! Раньше он видел только мелькающую тень, а теперь всё стало еще хуже - эта тень соизволила с ним заговорить!
- Ой, точно - не так же! - донеслось с той стороны.
И Ваня увидел, как изображение в круглом зеркальце повернулось на девяносто градусов. Минус и знак бесконечности предстали цифрой.
- Восемьдесят один, - констатировал Ваня. - И что это значит? Срок моей жизни?
- Как восемьдесят один? - удивились оттуда. - Да что ж такое-то...
Неведомый палец вернулся, да с целой кистью руки: ладонь стерла цифры, под звук шумного дыхания стекло снова запотело - и палец вывел те же знаки, но в зеркальном отражении.
- Восемнадцать, - понял Ваня. - Это мне столько лет осталось мучиться с проклятием?
- Каким проклятием? - сперва не поняли в зеркале. Малость поразмыслили, уразумели: - А, то есть ты так думаешь, да?
- А как мне еще думать?! - рассвирепел на затупившую «пудреницу» Ваня. - Или тебе там не слышно было, о чем я тут битый час распинался?!
- Прости, ты прав, - стеснительно повинилась тень в зеркальце.
- В чем? - рявкнул Ваня.
- Было не слышно, - виновато пробормотала «пудреница».
Глухо зарычав от злости, Ваня вскочил на ноги и ринулся прочь из кухни, вон из квартиры. Только куртку прихватил, ключи от дома, мобильник и сапоги надел. Зима на дворе всё-таки.
3
На лифте он, конечно, не поехал - там зеркало кто-то шибко умный повесил. Прожженные сигаретами кнопки не починили, а зеркало повесили, вот ведь!
С топотом спускаясь по лестнице, с раздражением прислушиваясь к праздничному гудению в чужих квартирах, Ваня едва не запнулся на очередной площадке, непроглядно темной из-за перегоревшей или разбитой лампочки.
- Мужчина, вы чего? Глядите! - возмутились нетрезвым женским голосом.
- Извините, - на автомате ответил Ваня. Притормозил: - А вы чего тут? Вам плохо?
- Ну, как сказать, - протянула дама. - С одной стороны мне хорошо, хах!.. С другой стороны плакать хочется, уу!..
- Угу, понятно, - кивнул Ваня.
Но уйти просто так ему не дали:
- О, добрый молодец! А не поможете красной девице в терем родной попасть?
- Чего? - не понял Ваня.
- Да дверь открыть не получается, вот чего, - пояснила дама. Судя по шороху, поднялась с пола, где сидела до этого, вытянув длинные ноги на половину площадки.
- А... Это точно ваша дверь? То есть вы здесь живете, адресом не ошиблись?
- Почпорт вам показать, мил человек? - хохотнула дама. И зазвенела ключами.
- Нет, но... - стушевался Ваня. - Темно - ясно, что не попадешь в замочную скважину-то...
Он достал из кармана куртки фонарик, который всегда предусмотрительно носил с собой, посветил в район дверной ручки, на даму посветить постеснялся. Луч метнулся на номер квартиры, и Ваня сглотнул: восемнадцатая. Не сюда ли его посылала тень из зеркала?
Дама не постеснялась - пока он пыхтел и думу думал, она цапнула его за руку и направила свет себе в лицо. Улыбнулась обворожительно:
- Меня Василисой зовут, а тебя, добрый молодец?
И такими колдовскими показались Ване ее сверкающие в свете голубоватых диодов очи, что позабыл он обо всех подозрениях и сомнениях.
- Ваня я, - промямлил он. Поправился: - Иван то есть.
- Ах, Ваня-Иван, спас ты меня, - промурлыкала-пропела Василиса.
Замок щелкнул, и она не отпустила его руку - втянула за собою в открывшуюся дверь, точно колдунья оторопевшего мальчишку в свой коварный пряничный домик.
Как зачарованный, Ваня пошел за ней. Правда, не забыл разуться на пороге, чтобы не нанести грязи в ее уютный мирок, полный пушистых ковриков, вязаных салфеточек, вышитых подушек, приправленный запахами свежезаваренного чая и домашней выпечки. Василиса проводила его не на кухню, а в комнату, усадила на диван, налила чая, стала рассказывать про свое житье-бытье: что квартиру снимает недешевую, а бачок унитаза свистит при сливе; что найти работу по профилю и с нормальной зарплатой невозможно; что мужиков вокруг вроде бы много, а пристальней поглядишь - и желание приглашать на чай пропадает напрочь. В общем, тяжела женская доля в любых мирах в любые времена!.. А Ваня слушал, кивал и уплетал за обе щеки воздушно-пышные пирожки с разнообразной начинкой. Особенно с мясным фаршем ему понравились, что вызвало у хозяйки улыбку умиления.