— Пошёл ты! — пискнул Петтигрю, прячась за спиной смеющегося Джеймса.
— Сириус, да оставь ты его в покое.
— А мне идея с Крысой нравится, — расцвела Нарцисса улыбкой. — Напоить обоих и пусть, когда придут в себя, наш Люци плюётся и долго-долго чистит зубы.
— Отстаньте от меня! — чуть не плача, хмыкнул носом несчастный мальчишка. — Джеймс, ну скажи им!..
Джеймс покашлял, поправил сначала очки, галстук, потом сказал строгим голосом:
— Ребята, отстаньте от Питера немедленно. Он плохая кандидатура. Мисс Эванс, разделяете моё мнение?
— Целиком и полностью.
— Господин Люпин?
— Затея с Амортенцией вообще глупая, как, впрочем, и другие до неё. Но если вам без шалостей не спится, реализуйте её как-нибудь… помягче.
— Во имя здравого смысла, — ухмыльнулся Сириус.
— Во имя здравого смысла, — флегматично кивнул Люпин.
В тот день они так и разошлись, не придя к окончательному решению.
— С остальными мне всё понятно, — обратилась Лили к Нарси, когда девочки остались наедине. — Но почему ты так стремишься насолить Малфою? Зачем тебе это?
— А тебе зачем?
— Он меня однажды унизил.
— Однажды? Меня он унижал много-много раз. Мы же знакомы с ним не в пример дольше. Но дело не во мне.
— В Белле?
— Не совсем.
— В ком же тогда?
— Не твое дело, — с мягкой улыбкой ответила слизеринка.
А что ещё от слизеринки ждать?
Вечером Лили с Северусом готовили основу под костерост.
— Как поживают господа Мародеры? — привычно поинтересовался Сев, добавляя в бурлящее в котле зелье тонко порезанную белладонну.
— Как всегда.
— Хулиганят и надоедают всем подряд? Лили, а ты причастна к их нелепым выходкам против Малфоя?
Она замешкалась с ответом и уже решила, было, солгать, но Северус так припечатал её тяжелым взглядом, что Лили, струсив, кивнула.
— Лили! — простонал Сев, потирая тонкими пальцами виски и неприязненно морщась.
— Я… ну, я… немного… не в том, смысле, что немного… просто я…
— Можешь не продолжать.
Мальчик с досадой вогнал нож в столешницу. Тот даже завибрировал.
— Как думаешь, что сделает Малфой с теми, кто выставил его посмешищем перед всей школой?
— Но ты тоже смеялся!
— Я-то в стороне. Почему мне не повеселиться?
— Я думала, тебе понравилось!
— Как Малфой квакал?
— Предпочел, чтобы он кукарекал?
— Мне все равно, какие звуки он издаёт, если ты к этому никак не причастна. А так это …Малфой?
— Я знаю, что Малфой — это Малфой! Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что он здесь.
— Что? — обернулась Лили. — Нет!
Перед ними действительно стоял Малфой. И выглядел он, мягко говоря, странно. Скрестив руки на груди, слизеринец смотрел на них с будоражащей, волнующей, порочной улыбкой.
Лили смутилась под этим насмешливым и одновременно нежным взглядом. Светлые до противоестественности глаза завораживали. И отвращали одновременно.
Лили показалось, что когда-то нечто похожее с ней уже было. Нечто темное, страшное, постыдное и горькое до такой степени, что хочется плакать.
Мазнув по ней презрительным и острым, точно бритва, взглядом, Малфой повернулся к Северусу. Тут Лили запаниковала всерьёз. Слизеринский Принц так смотрел на её маленького зельевара, будто гладил глазами. Вслед за взглядом и тонкая бледная рука потянулась к Северусу. Лили никогда раньше такого не видела. И не хотела видеть. Это было волшебство, но совсем не того толка, о котором грезила она сама. Так передвигаются ночные демоны, незаметно и молниеносно. Только что Люциус Малфой стоял у дверей, и вот он уже прижимает Северуса к стене, мальчишка отчаянно мечется в его руках, абсолютно беспомощный.
Лили была настолько обескуражена увиденным, что стояла посреди комнаты, будто соляной столб.
— Какого Мерлина…?! — хрипел Северус.
— Тебе не уйти от меня, Северус, — с ласковой насмешкой проговорил Малфой, наклоняясь всё ниже и ниже, к гневно и испуганно кривящимся мальчишечьим губам.
— Слезь с меня, придурок! Ты что?!
— Какой же ты грубиян, малыш. Ай — яй — яй! Это всё потому, что в твоей жизни мало ласки. Но я это исправлю, ведь я люблю тебя.
— Ты чего несёшь?! Ты!..
Люциус не стал слушать. Он поцеловал Северуса с такой страстью, будто тот был Шахерезадой, Клеопатрой и Марией Стюарт в одном лице.
Так целуют возлюбленную, о которой мечтали тысячу и одну бессонную ночь…
Сказать, что Северус пытался вырваться, значит не сказать ничего. Он бился в руках слизеринца, как птенец в стальной клетке. Отчаянно и безрезультатно.