— Какой интересный совет, — присвистнул мальчик. — Принять, что ли, за руководство к действию?
— Как был ты, Блэк, слизеринской гадюкой, так ею и остался. Гриффиндор ничему тебя не научил. Принцип льва: бери в руки меч и сражайся! Сражайся с открытым забралом. Но змеи кусают только исподтишка. Чем ты отличаешься от Малфоя, Блэк? Да ничем!
Они стояли друг против друга, как на поединке. Лили — сжав кулаки, тяжело дыша и упрямо вздёрнув подбородок; Сириус — не меняя позы, вальяжно прислонившись к стене и высокомерно улыбаясь. Лишь синие глаза его потемнели, сделавшись почти черными. Глаза выдавали клокочущую в нем ярость.
— Чего ты добивался? — наступала на него Лили. — Чтобы Малфой изнасиловал Северуса?
— Может быть, насиловать бы и не пришлось? Малфой — привлекательная личность.
— Вот и целовался бы с этой привлекательной личностью сам!
Мускул на щеке синеглазого красавчика дёрнулся, руки сжались в кулаки.
Джеймс предусмотрительно шагнул вперёд, прикрывая собой огненноволосую девочку, Ремус положил руку Сириусу на плечо.
— Я тебя не боюсь, — заявила Лили, выпрямилась во весь свой пока ещё не слишком высокий рост. — Таким, как ты, меня не запугать, Блэк!
— Не зарекайся, Эванс.
— Брось, Сириус! Приходится признать, последняя шутка выходит за границы шалостей и проказ, — вздохнул Джеймс. — Прости нас, Златовласка, ладно? Мы были неправы, просто не подумали о последствиях, — сокрушенно покачал он головой.
— Прощения просить следует вовсе не у меня, — буркнула Лили, отводя взгляд.
— Если мы пойдём просить прощения у Снейпа или Малфоя, всё станет ещё хуже, — резонно заметил Люпин.
— Лили, посмотри на меня! — потребовал Поттер. — Торжественно клянусь, что впредь подобное никогда не повторится. Мир? — протянул он ей руку.
Лили почувствовала, как злость стремительно тает, будто снег под ярким мартовским солнцем.
— Ты тоже прости меня, Джеймс. Мне не следовало набрасываться на тебя, не разобравшись…
— Н-да уж, — губы Лягушонка сложились в привычную ухмылку. — А классный у тебя хук справа! Ты мне им нос и своротила. Вот что скажу, ребята, — Джеймс закинул одну руку на плечо Лили, другую на плечо Сириусу, словно пытаясь примирить их, — а давайте-ка закроем охоту на Рошфора? Пусть Блевотник поспит спокойно хотя бы до конца года?
— Не смей так называть Северуса!
Лили скинула руку Лягушонка, стремительно отодвигаясь.
— А ты не смей указывать, как мне называть Блевотника, — зло сощурился Поттер в ответ.
— Джеймс, ты совершенно невыносим! Как ни пытайся найти с тобой общий язык, всё совершенно бесполезно!
— Ты пытаешься?! — возмутился Поттер. — Это я пытаюсь! Из кожи вон лезу, а в ответ получаю всякий раз по морде. И всякий раз — из-за Блевотника!
— Не смей его так называть, я тебе говорю!!!
— Как хочу, так и называю!!!
— Вам не кажется, что мы ходим по кругу? — рискнул вмешаться Ремус. — И это уже проходили?
— Отстань! — рявкнули Лили и Джеймс в один голос.
— Ладно-ладно, — засмеялся Ремус.
Через секунду смеялись все. Не потому, что было действительно смешно. Просто смех сближает, а ссориться дальше ни у кого не было ни сил, ни желания.
В гостиную Мародеры вернулись вместе, будто и не было между ними никакой драки, никаких разборок.
Пруэтт поорал немного, скорее для проформы. Поскольку всё происходило тихо, так сказать, на внутренней кухне, и баллов с Гриффиндора никто не снял, староста довольно быстро угомонился.
Вечером веселый Джеймс щеголял полученным синяком, девочки охали над ним и ахали, прикладывая к разбитому глазу, кто монетку, кто вышитый платочек, окружая героя всевозможной заботой и лаской. Сириус отпускал колкие шуточки по этому поводу, Петтигрю крутился рядом, подбирая остатки чужого внимания, словно воробей крошки. Ремус, удобно устроившись у камина, обнялся с любимой Трансфигурацией.
Всё как всегда. Все, казалось, были довольны.
Но между Лили и Сириусом с тех пор зародилась глухая, хоть и скрытая, вражда.
Учебный год подошёл к концу. Теперь, когда экзамены были успешно сданы, студентов ждал прощальный праздник и долгожданное возвращение домой.
Лили очень соскучилась по маме, по папе, по Петунии. Она предвкушала возвращение домой с таким же нетерпением, с каким летом ожидала поездку в Хогвартс. «Домой, домой, домой! — пело сердце, и душу охватывало болезненное нетерпение. — Домой, домой, домой».