— Не тронь Поттера, Северус, если дорожишь моим обществом, — жестко сказала Лили, повелительно глядя в бездонные глаза — колодцы. — Позволишь себе отравить его ещё раз и можешь вообще забыть, что мы когда-то были знакомы…
— Ты снова шантажируешь меня?
— Это не шантаж. Это факт. Я не смогу дружить с человеком, который настолько мелок и труслив, что мстит, как баба, сыпля травки в чужой чаек. Я не могу называть своим другом труса, Северус Снейп! Когда Поттер заехал тебе по морде, — я его не оправдываю и не одобряю, — но он делал это в открытую. У тебя был шанс защищаться. А твой способ мести — он просто…откровенно мелок и гадок.
Глаза юного колдуна превратились в щелочки, заполнились мглой:
— Гриффиндорка… — прошипел он, словно змея.
— Что ж? Если ты показал все, на что способен Слизерин, то я горжусь этим.
Глава 16
Шутка гриффиндорца
— Эй, Эванс!
— Чего тебе?
— Ты подумала?
— Да.
— Ну так что?
— Нет.
— Ну Эванс…
— Не канючь. Все равно ничего не добьёшься.
— Ну Эванс…
— Я сказала, отстань от меня! Я занята.
— Ты все время занята. Если я стану дожидаться, когда это прекратится… Эванс, мне очень, очень нужно чтобы ты сказала да! Потому что без тебя ничего не выйдет.
— Поттер, уйди! Ты загораживаешь мне свет. Из-за тебя я не вижу, что читаю.
— Как можно читать, если не видишь? И, к твоему сведению, я не уйду, пока не скажешь да!
— Ты хуже ночного комара! Так и вьёшься, так и вьёшься… отстань уже!
— Нет.
— Хорошо! — досадливо хлопнула девочка книгой. — Тогда уйду я!
— Эванс!!!
Толстая Тетя опустилась за её спиной, ставя точку в диалоге.
Лили продолжала старательно учиться, изображая из себя примерную ученицу.
Учиться в Хогвартсе было интересно. К тому же старательность и усердие давали возможность забыться, отвлечься от личных проблем.
Сначала Петуния. Теперь Северус? Их дружбе, по всей видимости, пришёл конец.
Лили не жалела о поставленном условии, о сказанных другу словах. Она была уверенна в собственной правоте. Нельзя сыпать людям яд. Нельзя!
«Но на самом деле Сев не собирался никого убивать, — жалобно пищал внутренний голос. — Он ведь знал, что Лягушонку окажут помощь…».
Вторая Лили, с поджатыми, как у Макгонагалл, губами, утверждала, что так не играют. Можно бессмысленно рисковать собственной шкурой, если хватает на это храбрости или дури. Но играть чужой жизнью значит проявлять низость.
А низкого человека нельзя уважать и не за что любить.
Сев не разговаривал с Лили. А Лили не разговаривала с Севом. Это по-настоящему страшно — быть рядом и одновременно с этим недосягаемо далеко.
Факультет тем временем продолжал жить своей обычной, насыщенной жизнью. Поттер из кожи лез вон, чтобы не скучать и другим не дать.
Раздобыв в теплице навозных бомб, что использовались для подкормки какого-то вредоносного растения, они вместе с другими мальчишки (даже серьёзный, мрачный Люпин оказался втянут в бурную деятельность) забросали проход к кабинету Зельеделия. Бомбы ожидаемо взорвались.
Занятые своим увлекательно-пакостным делом гриффиндорцы — первокурсники проворонили слизеринский патруль.
Очередной скандал.
Очередное разбирательство.
Люциус был в восторге от того, что гриффиндорцы снова утратили с таким трудом скопленные баллы.
— Поттер!!! Ты хоть раз пытался думать башкой, а не тем, на чем сидишь!? — орал, как гиппогриф в брачный период, Пруэтт. — Мы целый месяц старались выровнять счет! И нам почти удалось! А снова — ты…! Ты меня когда-нибудь доведёшь, Поттер! Я тебя сам убью! Опередив Малфоя!
— А почему, собственно, в виноватых числится один Джеймс? — тихо, как всегда, заговорил Ремус. — Мы все там были.
— Начхать! Мы потеряли баллы! Потеряли баллы — снова! Гриффиндор на последнем месте. На последнем!!! Для вас честь факультета хоть что-нибудь значит, а, Мародеры?! Черти безмозглые!
Лили была с ним согласна.
Последние недели она из кожи вон лезла, чтобы искупить свою вину перед факультетом. Она принесла Гриффиндору около сотни баллов. И вот, по вине Лягушонка, они снова начинают с того места, с которого ушли.