Лили по много раз перечитывала эти строки. Читала и не могла начитаться. Трагические образы вставали перед глазами, чаруя. Лили отчаянно завидовала Кэтрин. Огненной Кэтрин Эштон, которую беззаветно любил дикий зверь без роду и племени.
Она примеряла на себя эту роль бесконечно. И была готова согласиться с Петунией — раньше она ничего не знала о Любви! Зато теперь она знает, что такое Настоящая Любовь. Это когда вместе — до гроба!
И за гробом.
«Мне снились в жизни сны, — говорила Кэтрин Нелли Дин. — Сны, которые оставались потом со мной навсегда. Они входили в меня постепенно, пронизывали насквозь, как смешивается вода с вином, и меняли цвет моих мыслей. Если бы я попала в рай, Нелли, я была бы там бесконечно несчастна…»
Лили чувствовала, что, как и Кэтрин, была бы несчастна в Раю.
«Я не могу этого выразить, но, конечно, и у тебя, и у каждого есть ощущение, что наше „я“ существует не только в нас самих. Что проку было бы создавать меня, если бы я вся целиком была здесь?
Если все сгинет, а Хитклиф останется — я не исчезну из бытия. Если же все прочее останется, а он сгинет, Вселенная обратится для меня в нечто огромное и чужое, и я уже больше не буду её частью…».
— Спасибо, Туни, — поблагодарила Лили, когда несколько раз прочла книгу от корки до корки. — Это просто волшебно!
— Понравилось?
— Какое счастье быть любимой так, как любили Кэтрин!
— Настоящие мужчины так не любят. Так не бывает. Это просто книга.
— У меня будет! — страстно заявила Лили. — Я обязательно найду своего Хиклифа и…
— И умру на заре, — насмешливо блеснула глазами Петуния. — Уж если бы пришлось выбирать себе персонажа по душе, я хотела бы исполнить роль Нелли Дин. Пусть звезд с неба не хватает, зато она умная и рассудительная. Да! Ещё и жила долго.
— Это скучно!
— Лили, — тоном «рассудительной особы» заявила Петуния. — Нужно учиться различать сны и реальность. В реальном мире Хитклифов не бывает. Вот мистеров Тобиасов Снейпов — хоть пруд пруди.
— Да ну тебя! — разозлилась Лили. — Я думала, книга тебе нравится.
— Лил! Мне книга нравится. Но я не стану тратить время на то, чтобы ловить солнечных зайчиков.
— Чудесно! Мне больше достанется!
— Ну, ну. Лови, лови…
— И поймаю!
Лили не оставляло ощущение того, что в её жизнь вот-вот ворвется нечто, что навсегда все изменит. Все вокруг готово было зазвучать волшебной мелодией. В печальном, возвышенном ритме кружились золотистые листья, осыпаясь на траву. Листья клёна, дуба, платана и каштана, с красноватыми прожилками, яркие-яркие, мягко вальсировали в воздухе.
Парк наполнял горьковатый запах осенних костров. Тонкий аромат вился, поднимаясь к ясному небу. Погода стояла удивительно ясная для середины октября.
Бросив портфель прямо на землю, Лили стремглав неслась к качелям и отталкивалась от земли, будто надевала крылья. Она взлетала выше и выше; сердце замирало от горечи и предчувствия чего-то… чего-то волшебного. Вместо того чтобы опуститься на сидение, она вставала в полный рост и с каждым взмахом все смелее и смелее отталкивалась от воздуха, взмывая в небо, — туда, в чистую густую голубизну.
— Слушай, как шумит ветер! — цитировала, смеясь, Лили. И сердце её проваливалось в бездну, чтобы в следующую секунду оказаться подброшенным вверх, будто мячик. Было сладко и жутко. — Дай мне его почувствовать! Он прямо оттуда — с вересковых полей!
— Совсем чокнулась? — ухмылялась Петуния, одаряя младшую сестру снисходительной улыбкой.
— Я — горю! — с вызовом громче кричала Лили, дразня сестру. — Я полудикая, смелая и свободная! И я всегда буду смеяться в ответ на обиды, а не сходить из-за них с ума! — Лили показала Петунии язык. — Пусть всегда будет ветер!
— Дура ты, Лили Эванс, — солнце било Петунии в глаза, и она прикрывала глаза козырьком из ладошки.
— Да ну тебя, Петуния Эванс! — Лили села, наконец, на сидение, дав качелям затормозить. — Ты невыносимо скучное существо.
— Я разумное существо.
— Скучное, Петуния! Скуч — но-е.
— Держись, Лил! Не дури! У тебя и так в башке ветер, а если ты сделаешь в ней дырку, сквозняк усилится.