Тинкет развел руками, мол, что поделаешь.
— Ладно, — обреченно сказала Томка. — Раз мы деловые партнеры, то оба должны думать о пользе дела…
Тинкет удивленно приподнял бровь.
— То есть, — продолжила Томка, — если вы заболеете, и завтрашнее выступление сорвется, я окажусь внакладе? Похоже, ради общего дела придется приютить вас у себя в номере. Газет не обещаю, но какой-то коврик там был.
— О! А это будет прилично?
Томка прищурилась. И после того, как он крутился тут перед официанткой, он еще говорит о приличиях? Что ж… Свое право на месть она заслужила.
— Вы у Снуппи спросите. Вам же с ним придется делить коврик.
Некоторое время Тинкет смотрел на собаку. Выбор между ночью на улице и ночью под крышей, но рядом с этой псиной, далеко не так очевиден. Снуппи ответил ему тем же задумчивым взглядом и хрюкнул.
— Хорошо, — сдался Тинкет. — Тогда, если вас ничего здесь не задерживает, мы можем идти.
— Сначала решим одну крошечную проблему… — Томка сжалась и выпалила на одном дыхании: — Вы не одолжите мне запасные штаны?
Всю дорогу до отеля Томка мучилась мыслью: рассказать Тинкету, что же случилось с графиней или не стоит? Рассказать хотелось — история прямо вертелась на кончике языка. Но каждый раз Томку что-то останавливало. Девушка вся извелась, и даже штаны, которые Тинкет одолжил ей из сценического гардероба, не способствовали поднятию духа.
Эти замечательные брюки, к несчастью, оказались на три размера больше, чем Томка могла себе позволить. Чтобы они не свалились, приходилось их постоянно поддерживать. А еще они кошмарно пузырились, где только возможно, и девушка через шаг спотыкалась о чересчур длинные штанины. Томка не видела себя со стороны, но подозревала, что похожа сейчас на загулявшую утку.
Томке, конечно, нравилось выглядеть смешной, но не такой ценой. Масла в огонь подливал Тинкет. Стоило ему только взглянуть на девушку, черты лица искажала едва заметная ухмылка. Томка только-только и с огромным трудом поборола желание треснуть его по голове, а тут оно вспыхнуло с новой силой.
— Есть у меня мысль по поводу завтрашнего выступления, — сказал Тинкет.
— Да неужели?
— Знаешь, чего ждет публика, когда на сцене появляются фокусник с ассистенткой?
— Волшебства?
— Это тоже, — кивнул Тинкет. — Но в первую очередь они жаждут крови. Самый известный в мире фокус — «распиливание женщины». Его, кстати, изобрел один шотландец, как и трюк с кроликом из шляпы. То есть это были два разных человека, но оба — шотландцы. Фокусы у нас вроде национального спорта.
— Погодите, погодите. Вы собрались меня распилить? Не уверена, что это хорошая идея.
— Распиливание не получится, — с сожалением сказал Тинкет. — Нужна специальная аппаратура и еще одна ассистентка…
— Слава Богу. Я очень дорожу своими ногами, не хотелось бы с ними расставаться даже на время.
— Тут важна сама идея: прекрасная девушка в смертельной опасности. Вот что я придумал… Кажется, ты говорила, что помещаешься в чемодан?
— Было дело, — осторожно сказала Томка. — В зеленый.
У нас в театре есть такой кофр.
— Думаю, цвет чемодана не столь важен. Смотри, какая схема. Берем чемодан, в который ты забираешься. Запираем и подвешиваем на канате. После этого фокусник — то есть я — начинает бросать в чемодан ножи… А лучше металлические копья, чтобы они пробивали его насквозь. Затем чемодан опускаем, и ты выходишь оттуда живая и невредимая, с очаровательной улыбкой на устах.
— С очаровательной улыбкой?
— Думаю, эта часть фокуса получится лучше всего, — уверенно заявил Тинкет.
Томка далеко не сразу вынесла вердикт.
— Звучит безумно.
— Да? — уголки губ фокусника опустились.
— Не в том смысле, — поспешила сказать Томка. — Мне нравятся безумные идеи… А как я уцелею после того, как меня пронзят копьями?
— Еще не придумал, — признался Тинкет. — Но к утру управлюсь. Технические детали — дело десятое. В искусстве иллюзий главное придумать, что делаешь, а остальное приходит само собой.
— Надеюсь, оно и в самом деле придет, — сказала Томка. Как бы она не любила безумные идеи, есть же границы! Не хотелось начинать карьеру, истекая кровью. Улыбка от этого теряет половину очарования.
— Кстати, о технических деталях… В фокусах же используются всякие зеркала?
— Сплошь и рядом, — сказал Тинкет. — Собственно я потому и перебрался в Венецию из Глазго. Здесь о зеркалах и отражениях знают все. На Мурано сохранилось несколько старых мастерских, с амальгамой они творят настоящие чудеса… Хотя, если честно, перебрался я из-за климата, но зеркала — очень красивое оправдание.