Тинкет хмыкнул.
— Ты что-нибудь знаешь про его амулет? — задал он вопрос, не дававший ему покоя.
— Какой еще амулет?
— У него есть трость с фигуркой птички, — объяснила Томка. — Кажется, Голубя. Возможно, с ее помощью он и проворачивает свои делишки.
— А… Помню я эту трость. Думаешь, душу можно похитить при помощи волшебной фигурки? — Бруно покачал головой.
— А чем этот метод хуже прочих? — сказал фокусник. — Или, по-твоему, его жертвы подписывают контракт кровью?
По тому, каким взглядом Бруно наградил Тинкета, было видно, что именно так он и считал. Все же старьевщик-изобретатель был человеком стереотипов.
— Зачем же обязательно кровью? — сказал он, насупившись. — Достаточно личного согласия… Колдуны в Вест-Индии прекрасно обходятся безо всяких волшебных амулетов. Посыплют на голову особого порошка — и готово.
— В Вест-Индии? — переспросила Томка. — Разве они похищают души?
— Конечно, это любой дурак знает. Похищают души, засовывают их в тряпичных кукол, а людей превращают в живых мертвецов. Как это называется, Карлито?
— Вуду, — услужливо подсказал фокусник. — А живые мертвецы — это зомби.
— Точно, — обрадовался Бруно. — Именно вуду-юду.
Томка не собиралась обсуждать тонкости вест-индийской лингвистики. Но кое-что в этом вопросе ее заинтересовало:
— Погодите… Так значит, душу можно заключить и в куклу?
— Наверное, раз эти колдуны так делают, — сказал старьевщик-изобретатель. — Граппу ведь можно налить и в стакан, и хрустальный бокал, и в мыльницу. Был бы сосуд. Так и здесь… Правильное отражение может быть таким сосудом. Но не вижу причин, почему им не может стать кукла. Или… Карлито, как звали того типа, душа которого хранилась в портрете?
— Дориан Грей? Это вымышленный персонаж.
— Правда? — изумился Бруно. — Хотя, какая разница? Главное принцип.
— Получается, — задумчиво сказала Томка, — можно вытащить душу из зеркала и поместить ее в куклу? Перелить граппу из стакана в бокал?
— Или в портрет, — подсказал Бруно, которого эта мысль зацепила. — Я бы не советовал. Зазеркалье — та еще темница, но оно не сравнится с куклой. Представь, какой это кошмар — торчать внутри куклы, не имея возможности пошевелить рукой или, там, ногой…
Томке потребовалось ровно шестнадцать секунд, чтобы решить задачку.
— А если кукла механическая? — предложила она. — С шестеренками внутри и всякими пружинами. Я знаю одного человека, который делает кукол, которых нипочем не отличить от живых людей… Так он говорил.
Бруно медленно оглядел Томку сверху вниз и обратно. Затем повернулся к фокуснику.
— Где ты ее нашел? Не на Сен-Клементе? Помнится, там была больница для таких девиц с безумными идеями.
— Там давно шикарный отель.
— Правда? — Бруно почесал затылок. — Кому в голову пришло устраивать гостиницу в сумасшедшем доме?
— Надо же где-то размещать туристов? Бывший дурдом не так плох. Моя ассистентка, например, живет в бывшем…
— Я знаю! — громко сказала Томка. — Лучше скажите, что не так в моей идее?
— Если начать с начала… — Бруно насупил брови. — Я не знаю. Звучит совсем нелепо.
— Не нелепее карлика, похищающего души и заключающего их в зеркала, — парировала Томка и была права. — Есть другие возражения?
Тинкет, добрая душа, заступился за друга.
— Не бывает таких механических кукол, — сказал он. — Тут нужна сложная электроника. А механика — это чересчур. Такие куклы есть только в рассказах Гофмана.
Однако Бруно, как выяснилось, его убежденности не разделял.
— Не скажи, — проговорил старьевщик-изобретатель, поглаживая бороду. — Знавал я одного типа… Кукольника. Так он делал механических кукол, которых от живых людей вовек не отличишь.
— Ага! — вскричала Томка. — Вот видите!
Бруно пожевал нижнюю губу.
— Как же его звали? Джузеппе, вроде… Со странностями был тип, как и все кукольники. Он еще женился на цыганке из бродячего цирка. Я со стула упал, когда ее увидел… Вот ты, Карлито, дурень дурнем, а привел такую красотку. А Джузеппе этот, представляешь, обвенчался с настоящей бородатой женщиной!
Слова Бруно подействовали на девушку похлеще его сыра. Томка подскочила, будто кто-то запустил ей за шиворот паука. И если существует такой вид спорта, как вскакивание со стула, олимпийское золото ей было бы гарантировано.
Беда в том, что вскакивая, она зацепилась за ножку стула. Чтобы сохранить равновесие, схватилась за столешницу и зачем-то дернула ее вверх — как ковбой из дешевого вестерна перед началом драки в салуне. Томка вообще была девушкой талантливой.