— Благодарю, — фокусник поклонился. — Но фокус я покажу без помощи рук. Подбросьте колоду вверх...
Едва заметно он кивнул Томке. В то же мгновение ворох карт посыпался на девушку. Томка замахала руками, как Алиса в последней главе «Страны Чудес».
— Ой!
— Простите, синьорина, — всполошился толстяк. — Я не хотел, но этот...
Томка еще пребывала в полуобморочном состоянии от встречи с жутким карликом. И ей не пришлось разыгрывать удивление — лицо говорило само за себя. Она вытащила из корсета заранее спрятанную карту и уставилась на нее как баран на новые ворота. Джокер... Черно-красный шут ехидно ухмылялся, словно знал какую-то тайну, которой ему очень хотелось поделиться. На мгновение девушке показалось, что шут на картинке пляшет по-настоящему, хотя причиной тому были дрожащие руки.
— А? Что? Я? Откуда?!!
— Ух ты! — воскликнул толстяк, разглядев карту в руке девушки. — Это ж моя! Ловко... А, дает!
Он снова фыркнул, на сей раз одобрительно. Хотел что-то сказать, но на горизонте появился официант с блюдом креветок. Толстяк тут же забыл о волшебстве.
— Эй! Погоди, приятель! — он поспешил вслед за деликатесами.
Тинкет тихо выругался. Всегда так: трудишься, не покладая сил, несешь людям свет и радость, воскрешаешь детскую веру в чудо... А выясняется, что нужны им только креветки. Он глянул на Томку. Девушка оторопело таращилась на карту, будто и в самом деле увидела ее впервые в жизни.
— Отлично держишься, — шепнул Тинкет. — Молодец. Только не переигрывай.
— Я не...
Томка обернулась, ища взглядом карлика. Но тот исчез вместе с Пьеро; не было в зале и графини. Томка замотала головой. Не может быть, чтобы ей померещилось. У нее, конечно, богатое воображение, но не до такой же степени!
— Ты видел? — громким шепотом спросила девушка. — Он здесь!
— Кто? — растерялся Тинкет. — А! Нашла бородатую мошенницу? Она все-таки пришла?
— Нет! Здесь он! Карлик из Театра Ужасов. Как его... доктор Калигари.
— Правда? И где он?
— Вышел куда-то...
— Ничего, — утешил ее Тинкет. — Еще вернется. Спросишь его про ту афишу?
Томка совсем не успокоилась. Думала она о том, как бы поскорее убраться с этой вечеринки. А задавать карлику какие-либо вопросы у нее и в мыслях не было. Легче снова прыгнуть с неисправным парашютом, чем подойти к карлику ближе, чем на пятьдесят шагов.
— Я...
— Поговорим позже, — сказал Тинкет. — Нас не должны долго видеть вместе.
И галантно поклонившись, как совершенно чужому человеку, он исчез среди гостей. Томка осталась стоять. И что теперь делать? Уйти нельзя, а оставаться — нарываться на новую встречу с карликом. Томка понятия не имела, почему ей так страшно от одного его вида. Но искать ответ на этот вопрос не было ни малейшего желания — при всем ее любопытстве.
Томка топталась на месте, кусая губы и заламывая руки, точно позировала для статуи музы Нерешительности. Одиночество ее, впрочем, было не долгим — к девушке подошла Винченца.
И судя по тому, как сияло лицо официантки, она только что выиграла в лотерею.
— Вот вы где! — заявила Винченца, как Холмс при виде Мориарти.
— Да? — Томка постаралась придать лицу строгое выражение.
— Вас все ищут! С ног уже сбились!
— Ищут? Кто?
Единственной мыслью было то, что ищет ее жуткий карлик в маске. Внутри все похолодело, словно она за раз съела пять порций мороженого.
— Каппети, конечно! Он там рвет и мечет.
— Из-за меня?!
— Ага, — ухмыльнулась вампирша. — Там ваша псина учинила какой-то разгром и сбежала. Каппети грозился шкуру спустить...
— Видите?! Нет! Вы видите?!
Распорядитель Каппети громко пыхтел, размахивая трезубцем. Бутафорские рога тряслись — того и гляди отвалятся. Доброе, в сущности, лицо сейчас наводило на мысли о царе гуннов Аттиле.
— Вижу, — сказала Томка. Не притворяться же слепой, в самом деле.
Комната, в которой они оставили Снуппи, выглядела так, будто арабские террористы собирали здесь бомбу, да что-то у них не заладилось со взрывателем. Даже не верилось, что всего одна собака способна учинить такой разгром. Сложно сказать, что именно пес порушил, поскольку порушил он все. Умудрился даже отгрызть ножку у стула и опрокинуть шкаф.
Девушка подняла с пола клетчатую тряпку и на глаза навернулись слезы. Томка не была излишне сентиментальной и за вещи не цеплялась. Но это же были ее любимые, а главное — единственные, джинсы! Вся прочая одежда пропала вместе с чемоданом. Сейчас последние штаны выглядели так, будто они побывали у портного-маньяка и тот долго пытал их ножницами. Остались лишь жалкие лохмотья.