— Слово шотландца и слово джентльмена, — фокусник галантно поклонился. — Вам не придется усомниться в моей порядочности, леди.
Одним глазом Снуппи покосился на Томку и фыркнул. Жаль, под рукой не всегда есть тяжелые хрупкие предметы. Томка бы с огромным удовольствием расколотила о собачью голову, например, фарфоровую вазу. Но пес уже отвернулся и закрыл глаза, прогрузившись в мысли о китайских хохлатых собачках. Как говорится — каждому свое.
— Просыпайся, — голос ворвался в Томкин сон с бестактностью носорога, круша и ломая хрупкую конструкцию.
— И не подумаю, — буркнула девушка, натягивая на голову одеяло. — Я сплю.
Голос не сдавался.
— Пора вставать, — повторил он с мягкой настойчивостью. — Уже поздно, а нам нужно очень много сделать...
Томка мысленно застонала. Вот зануда... Неужели не видно, что она спит? Нельзя проявить хоть капельку участия? Девушка решила прибегнуть к проверенной годами уловке:
— Мм... Все нормально. Мне ко второму уроку.
Ход был настолько удачным, что голос заткнулся. Зевнув, Томка плотнее закуталась в одеяло. Что за глупость вставать в такую рань? «Сова» до мозга костей, Томка была убеждена, что мир станет только лучше, чище и благороднее, если перестать будить честных людей ни свет, ни заря.
Но, как выяснилось, голоса так легко не сдаются. Едва Томка успела вновь задремать, как над ухом прозвучало:
— Просыпайся!
— Еще чего...
— Не вынуждай меня прибегать к экстренным мерам.
Об «экстренных мерах» Томка знала не понаслышке. Ее мать разработала целую методику того как будить дочь-соню. Например, ей ничего не стоило мимоходом сдернуть с Томки одеяло, или же случайно хлопнуть по лицу холодным мокрым полотенцем.
— Каким еще экстренным мерам? — с опаской спросила Томка, высовывая нос из-под одеяла.
— Не знаю, — сказал Тинкет. — Есть множество способов.
Фокусник сидел на краю кровати. Вид у него был до неприличия свежий и бодрый, аж тошно стало. Томка, которая по утрам чувствовала себя как лимон после встречи с соковыжималкой, поморщилась. Нельзя же так, в самом деле! У него совсем нет жалости?
Собрав все силы, девушка приподнялась на локтях.
— Каких же? — хмуро спросила она.
— Шарль Перро утверждает, что лучший способ заставить девушку проснуться — это поцелуй. Но современные исследователи говорят, что достаточно стакана холодной воды.
— Если бы ты вылил на меня стакан воды, — заметила Томка, — это был бы последний день твоей жизни.
— Мне и самому не по душе новые веяния. Классические методы надежнее и эффективнее.
— Пф! — только и смогла сказать Томка.
Выбравшись из-под одеяла, она пошлепала в ванную комнату приводить себя в порядок.
— И зачем было вставать в такую рань? — сказала она спустя полчаса, переодевшись и практически собравшись. Среди вещей, которые соизволила вернуть Лаура, к счастью, обнаружились узкие темно-красные джинсы. Не чета любимым клетчатым, но в них Томка чувствовала себя все же гораздо комфортнее, чем в брюках Тинкета. Да и выглядела не в пример лучше: если приподнятую бровь можно считать комплиментом, то своего Томка добилась.
Фокусник стоял у окна и делал гимнастику для пальцев. Монета в два евро крутилась в ладони, распадаясь на две монеты по евро, но лишь затем, чтобы волшебным образом слиться в одну.
— Нам нужно многое успеть, — сказал Тинкет. — Сначала добраться до Мурано. Там — подготовить реквизит и отрепетировать иллюзию. Вернуться в город до начала представления... В общем, предстоит насыщенный денек.
— Тогда чего мы ждем? — спросила Томка с тем наивным удивлением, которое доступно только девушкам, которых-то все и ждут.
В холле отеля вместо рокера, любителя детских книжек, дежурил другой портье — прыщавый юнец с физиономией снулой рыбины и волосами настолько прилизанными, словно на них вылили бутыль оливкового масла. Увидев Томку и Тинкета, он расплылся в широкой улыбке, так что голова его едва не развалилась надвое.
— Buon giorno, синьорина. Синьор, — портье подмигнул Тинкету. — Надеюсь, вам понравился наш отель?
Томка не решила, чего же ей хочется больше — треснуть этого типа по башке или хихикнуть в ответ. Как девушка приличная, она терпеть не могла прозрачных намеков, но нельзя сказать, чтобы на этот раз она сильно обиделась.
— Вчера, когда принесли мой чемодан, вы дежурили?
— А то! — сказал портье. — Прямо тут сидел, на этом самом месте.
— А кто его принес, вы не помните?
— Как сейчас, — сказал портье. — Пришла восточная синьора и говорит: «Вот вещи русской синьорины из четвертого номера, извольте забрать».