- Стоит отвлечься от истины, возбудиться, - и они рядом. Это существо оттуда. Они ищут во вселенной новые миры. Зеркало им бы очень пригодилось. Здесь, у нас, зверь пробудет недолго. Черный оазис недалеко. Оттуда - прямой путь в обитель искушающих и мстящих.
11.
Имя ночи
Лилу, Лилит... Лейла - это ночь.
Мрак то есть. А Меджнун, - очарованный, психические ненормальный. Очарованный мраком. Вот как. Если знаешь, все очень просто.
То - зеркало и радостей и бед,
Проникнуть глубже в тайну права нет...
Навои
Некто, представший любимой женщиной знаменитого капитана Алекса, теперь презренная обезьяна. И строит капитану гримасы с двадцатиметровой высоты. Временно, конечно. Ее ожидает Черный оазис и долгая дорога в места, отдаленные навсегда.
Саргон незаметно для нас сменил одеяние. Трое в белом, - двое мужчин и одна женщина, - дали нам передышку.
И мы с Сибрусом присели на мягкую пахучую травку под лимонным деревом. Я снял два плода, себе и отцу. Запах - терпкий, с кислинкой. А на вкус, - шербет с рахат-лукумом. Я проглотил с кожурой. И, - не осталось ни голода, ни жажды. И шоколадку с другого, дальнего дерева уже не хочется. Но отец больше смотрел в себя и смотрел невесело.
- Ты разочарован? - спросил я, - Но ведь твоя работа не оказалась бесплодной.
- Да, - как будто согласился он, - Мы много и долго исследовали вакуум. Я ведь был не один... Но в итоге загнали себя в тупик. В ловушку.
- Это почему?
- Где всплыла твоя Арета, капитан? У Антареса. И больше нигде бы не вышло. Но Антарес пришел к нам сам. Скоро в тень земную явятся усопшие фараоны.
- Ну, это не им решать. Они все там, - рабы-доноры демонов. Из них выдаивают молочко острых эмоций. И это - еще не ад, - мне хотелось чем-то отвлечь его от навязчивых мыслей, от чувства вины. Но я не знал, чем и как, - Но разве тебе, вам, можно было действовать по-другому?
- Нужно было! Нужно было как следует оглянуться. Оглядываться, и почаще, полезно всем и всегда. Оглянуться на Вавилон, на Египет... И поставить вопрос: почему и куда они все делись? Мы-то чем лучше? Получилось, что я руководил реанимацией трупов смердящих. Кристаллы с Ареты не прятать надо было. А ударить по храмам заблуждений, по скопищам идолов, по грязным зеркалам душ. Что я здесь делаю? Мои заслуги... Они для Антареса. Выше мне не попасть.
- Ну-у, отец...
- Не сбивай с мысли! Теоретики-разработчики, инженеры-конструкторы... Те же жрецы вавилонские! Скольких людей я ввел в заблуждение! Надеждой на прогресс, на удачу... Врата к Энлилю... Так к Нему не идут.
Это был самосуд. Но разве не для него нам дали время? Ведь искреннее покаяние снимает любой грех. И открывает дверь прощения. Тогда не надо мешать отцу. Пусть хорошенько перетрясет биографию, разбросает дела свои по правую и левую кучкам. Мне это тоже не помешает. Тут каждый воюет на своем поле, и другому не в силах помочь. И помешать тоже.
Эти трое, конечно, не судьи. Исполнители. Но очень высокого ранга. В Рай мы не готовы, нам предложат что-то иное. Каждому свое.
Лейла... Я чуть не попал в объятия чудовища. Но ведь капсула не взорвалась! Она цела и невредима. Эти, в оазисе, могут знать об Илоне. Или узнать, где надо спросить. Если надо, конечно.
Я подумал об Илоне, и только рефлексы космолетчика удержали тело на месте. Голос ее, настоящий, подлинный, зазвучал так близко!
- ...Почему ты не в пути? Найди меня... Если тебе скажут, что меня уже нет, не верь... Ищи меня везде... И найди... Под любым именем узнай меня... Не будешь искать, забудешь, - и зеркало твоей души погаснет... И не будет больше в мире твоем ни трав, ни цветов...
"Ни трав, ни цветов...".
Огнем запылало сердце мое и всё, что в нем накопилось. О, спалить бы добрую половину из всего накопленного! Нет, больше, много больше! Она ждет меня, а я не знаю, куда идти.
Сквозь влажную пелену я видел лицо хозяйки Белого оазиса. Она улыбалась мне, легко и понимающе. Как когда-то мама, потерянная и, казалось, забытая. Нет, это из несгораемого куска сердца.
Лейла и Меджнун, Фархад и Ширин... Ведь не Сократ, а Ширин заставила Фархада сделать выбор. Выбор, нужный ей, и только ей. А не ему. И не им обоим! Навои в своей судьбе совершил ошибку, но не скрыл ее от меня.
Она, в белом, говорила голосом мамы:
- Ты вспомнил поэму. "Лейла и Меджнун". Поэт в ненапечатанном эпилоге дал возможность Меджнуну освободиться от наваждения. Наверное, он и имя сменил...
Как странно... Она о земной любви. Ширин... Она же Сирин, птица счастья... Но что есть любовь и счастье земные? Желание увидеть себя, любимого, в другом? И очароваться так собой? Зеркало желаний... Желания человеческие - сгусток эгоизма. Что можно увидеть сквозь хрусталь магического ларца?