Мысли путались, мешались с картинками воспоминаний, а надо было идти дальше.
Да. Надо идти дальше. Лучше не задерживаться надолго на этом постоялом дворе.
Раны солдат Каддиса промыли чистой водой, наложили целебную мазь и перевязали. А потом вояк просто вышвырнули с постоялого двора, даже не собираясь выслушивать их объяснения напоследок.
— Ты бандит, Фалько, — обратился к лохматому Каддис, пока служивые делали перевязку своему начальству. Ранения были несерьёзными. Кинжал, которым позже разжился Фалько, лишь разорвал одежду Каддиса и оставил на вербовщике пару неглубоких, но болезненных порезов.
— Бандит и мошенник. И теперь ты от меня так просто не отцепишься. Твое место — на передовой, в действующей армии, либо в петле виселицы.
— А ты добряк, Каддис, — ухмыльнулся Фалько. — Смотри. Не валяться бы тебе с перерезанной глоткой, где-нибудь на мостовой заместо этого бедолаги Осбона. Ну скажи мне, за что твои доблестные воины прикончили несчастного? А?
— Это была оплошность, — недовольно засопел Каддис. — Ребята подумали, что на меня напали и вели себя так как обязывал их долг воина и охранника.
— Кто напал? Этот несчастный старик? — один из напарников Фалько помогавший убирать обломки мебели повернулся к Каддису. — Ну и ублюдок же ты.
— Да, парень просто ошибся, — без тени смущения тут же заявил вербовщик. — И армия непременно судила бы виновного в соответствии с порядком и уставом, но вы!! Вы сами не дали это сделать, отправив несчастного на тот свет раньше, чем он предстал перед справедливым судом.
— Каддис и сам не верит в то, что говорит. — заметил другой из защитников юного лорда. Сейчас он брезгливо поднял с пола чьё-то отрезанное ухо и размышлял выбросить его на помойку или же оставить на память пострадавшему.
После минутного обдумывания, он вздохнул и ухо все же полетело в бак с отбросами.
— Слушай, Йен. — успел заметить его манипуляции хозяин. — Убери эту гадость из моего бака. Ишь шустрый какой. Мы в нем свиньям корм собираем.
— Ааа. Так это того. Тоже как бы мясо, — не растерялся оплошавший парень. — Сытнее будет.
Лицо хозяина медленно наливалось красным. Откуда-то в руках появилась огромная, смахивающая на дубину поварёшка.
— Все. Все. Уже иду, — Йен быстро приблизился к баку. — Тааак. Что тут у нас? Это —лук. Вид у него того. Не очень. А тут? Ага. Обрезки репы, кусок моркови, листья салата. Слушай, хорошая закуска для хряка! А это что? Хлеб!! Фил, ты выбросил корку хлеба! Как ты мог, а?
Подавальщицы убирающие разбросанную посуду и остатки блюд захихикали.
Сбоку к балагуру приблизилась на опасное расстояние поварёшка, за которой маячило разгневанное лицо хозяина.
— Все. Все. Фил ты только не волнуйся. Вот, то что ты так искал! — почти незаметным жестом фокусника весельчак быстро извлек неприятный предмет и осторожно удерживая его двумя пальцами отправился на улицу.
— Проследи, чтобы он закопал эту дрянь. — кивнул хозяин слуге. — А то скормит ненароком моим хрюшкам.
Между тем, упирающегося Каддиса, Фалько с напарником уже тащили по направлению к дверям.
— Ничего. Я запомню это Фалько. — орал тот. — Теперь ты уже не отвертишься от службы.
— Не понимаю, о чем ты. — Фалько напоследок ухватил крикуна за шиворот готовый уже спустить того со ступенек входа.— Я конюх его высочества принца Антрейского. Вся моя жизнь принадлежит лишь ему и никому более. Так что заткни свою вонючую пасть и ступай отсюда.
Он сделал знак напарнику и Каддис ругаясь во всю глотку полетел в придорожную пыль. Дверь захлопнулась и очередные бранные пожелания вояки остались лишь для любопытствующей улицы.
Внутри зала, тело Осбона перенесли на лавку, смыли немного кровь и Егоний осмотрел одежду несчастного.
Он достал из карманов камердинера все нехитрые, но бережно сохраняемые «сокровища». Тут были бумаги, горсть монет приготовленная на оплату постоя, связка ключей, вышитый платок и очень маленькая деревянная статуэтка коня похожая на старую детскую игрушку.
— Вот и окончил свой путь бедолага, — произнес кто-то из сочувствующих окруживших покойника. Эти слова прервали непродолжительную, уважительную тишину царившую во время извлечения всех мелочей из одежды Осбона. И тут уж заговорили все разом.
— И как это лорд не понял, что его слуга мертв.