Выбрать главу

Его старенький слуга, не переставая плакать, поведал полиции, что Сергей Петрович, придя домой, сразу же заперлись у себя в кабинете и никого не велели пускать. «Как пришли, так на них и лица не было», – все приговаривал несчастный старик, никак не ожидавший, что переживет своего барина.

А минут через десять раздался выстрел…

Князь Ларионов лежал на полу вниз лицом посреди заваленного книгами и бумагами тесного кабинета. На столе полиция обнаружила записку:

Простите меня, если сможете. Прошу никого не винить в моей смерти. Я не смог бы жить с таким чувством вины. Люблю вас всех. Ларионов.

30 января 1837 г., около четырех часов пополудни

Прими, Господь, грешную душу усопшего раба твоего Петра…

Вечная память…

Стоя у гроба Пьера, Иван Гагарин не слышал слов молитвы. Вот уже третий день он жил в кромешном, непрекращающемся кошмаре, из которого не было видно выхода.

Опустошенный и потрясенный смертью друга, произошедшей у него на глазах, он с трудом понимал, что происходит вокруг, продираясь к реальности сквозь густую пелену удушливого черного тумана.

…Он решил вернуться и еще раз поговорить с Пьером. За два года он так привык к его присутствию, странным переменам его настроения – от цинизма к пронзительной, пылкой нежности и обратно, его привычкам, книгам, разговорам, что просто взять и вычеркнуть его из своей жизни был не в силах.

Но с верхней ступеньки лестницы на него взглянул не Пьер, а кто-то совсем другой, незнакомый, вселяющий ужас, совершенно безумный человек с седыми как лунь волосами…

Пьер, бесконечно долго скатывающийся по крутой каменной лестнице, переворачиваясь и хватая руками пустоту в тщетной попытке остановить падение…

Бурый, скатывающийся в комочки порошок, рассыпанный по всему полу…

Крошечный медальон с портретом Жоржа Дантеса, выпавший на каменные ступени из его руки.

Осколки огромного старинного зеркала, пятна крови – наверное, Пьер порезался, когда разбил его…

Его последняя улыбка – не ему, не Жану – а кому-то неведомому, прощальный привет из опустевшего пространства его короткой, уже бывшей, жизни…

Его глаза, навсегда сохранившие последний отсвет этой улыбки – прозрачные, нежные, какими никогда не видел их Ваня при его жизни.

Он закрыл ему глаза, не вполне сознавая, что делает. Потом, не глядя на тело Пьера, быстро собрал и выбросил все осколки.

Что это был за порошок, Жан не понял, но нюхать его не стал, а быстро отмыл пол от пятен, швырнув в печь все остатки порошка.

Разумеется, он знал о Метмане. Но не хотел думать о том, что это именно та ядовитая отрава, которую искала полиция, а значит – все правда…

Прими, Господь, душу раба твоего Петра…

Я отмолю твои грехи, Петенька…– подумал Гагарин, прикоснувшись губами к холодному лбу Пьера. Его черты разгладились, и, если бы не седые пряди, делавшие его неузнаваемым, можно было бы подумать, что он спит.

Я знаю, тебе бы это понравилось – если бы никто больше тебя не узнал. Может, твоя мечта сбылась – и ты просто исчез, стал призраком, тенью, невидимкой? Ты же так хотел этого!

Я знаю – ты все равно останешься со мной…

Прощай…

20 сентября 1849 гола, Сульи, Франция

Дед, здравствуй!

Я соскучился. Когда ты наконец приедешь из своей Вены? Ты обещал, что в начале осени, а уже сентябрь кончается, а тебя все нет. Я знаю, что у тебя работа трудная, и у папы ее тоже ужасно много. Но мне тоже надоело с сестрами играть, потому что они все вредные, особенно Леони. Она меня дразнит и говорит, что я похож на белую мышь.

Она сама как мышь, и папа говорит, что у нее рожа толстая, как у морской свинки. Папа ее нарисовал, и я просто валялся от смеха, потому что на его рисунке она – настоящая морская свинка с вот такими щеками, ну просто вылитая Леони!

А еще она ругается плохими словами, когда папа не слышит.

У нас тут так красиво, листья красные и желтые, я их собираю и рисую. Папа не любит красками рисовать, а я люблю. Я тут уснул, а Леони намазала мне нос синей краской, а у меня насморк был, и я смотрю – платок-то весь синий! Ну я ей дал!

И георгины все цветут, твои любимые – темно-красные. Большие такие, крупные, как солнышки, и маленькие, как пушистые шарики.

Дед, ну я тебя так люблю! Ты помнишь, как ходили с тобой на реку рыбу ловить? А как на лодке катались, а потом от девчонок прятались?

Приезжай. Не приедешь – все, ты мне не друг.

Люблю тебя страшно, хоть ты и вредный.

Твой внук

Жорж Луи Дантес-Геккерн.

–Original Message– —

From: Konstantin Lanskoy

Sent: Sunday, May 25, 2003 3:53 PM

To: andreasgek@sultz.fr

Cc:

Subject: Missing u ©, Andreas!

Importance:

25 мая 2003 года

Отослано по электронной почте e-mail.ru Константином Ланским

Андреасу Дантесу-Геккерну

Андреас, здорово! Куда ты делся, белобрысый черт? © В Драко Малфоя, значит, играешь на поттеровском сайте, да? – а ко мне в форум уже неделю не заглядывал? За все ответишь, негодяй! ©

Я соскучился, джуниор.

У меня на сайте появились обновления, заходи и читай. Кажется, есть справедливость на свете – не все здесь безоговорочно верят в то, что твой npa-npa-you-know-whom убил на дуэли Пушкина. Есть и другие версии, причем весьма интересные.

Моя виза почти готова – спасибо тебе душевное, Геккерн-джуниор, за своевременные визиты в посольство. Жди меня к себе на каникулы – сессия на носу, и я еще дописываю курсовик. Все на ту же темуоб анонимных дипломах. По-моему, я понял, кто автор, приеду – расскажу тебе кое-что.

Вашу дискотеку в Сульи еще не прикрыли? За безобразия © и несанкционированное распитие спиртуд-за? ©)) Ладно, шучу.

Встретишь меня в аэропорту? Хочу посмотреть на твою новую BMW. Ну ты и крут ©, buddy ©

Я привезу тебе в подарок новые сорта твоих красных георгинов – я знаю, ты фанат этого дела. Я же абсолютно бескорыстен, как ты понимаешь ©. Т. е. меняю цветочки на «Раммштайн». ©

Все, привет семейству – если так можно выразиться по отношению к твоему досточтимому папе, барону Клоду Дантесу-Геккерну.

До встречи, джуниор ©

P.S. Ну ты же вылитый Дантес, ты знаешь? А его портрет весь год стоит у меня на столе, напоминая о тебе.

Твой Коне.