Логир постоял немного, шатаясь и разглядывая братьев оставшимся глазом, потом, словно нырнул, сделал шаг вперед и пошел… к ним с Кроем.
Утери от неожиданности разжал ладонь, и Троица упала на пол. Логир остановился прямо над ними. В его единственном глазе плескалось безумие.
Он поднял руку и указал на Утери.
— Они обещали отпустить братьев, если ты ответишь на их вопросы! — хрипло сказал он.
Один из черных подошел к нему и грубо ударил в спину.
— Который?
— Правый. Он был с Нотэри, когда его забирали.
Крой, побледневший до синевы, вцепился в руки Утери, не желая его отпускать. Рыцарь опустил на его голову лезвие меча — плашмя, и за шкирку поднял Утери на ноги.
— Тьмаааа! — вдруг тоненько запищал Логир. — Смееерть!
На глазах Утери показались слезы. Он оплакивал не себя. Он оплакивал Логира.
Ветер из Чащи дул в их сторону. Аф напряженно принюхивался. Он вывел их на берег в другом месте, по-прежнему ему одному ведомым способом угадывая дорогу в топях.
— Я чувствую слишком много чужеродных запахов! — пояснил он. — Звери могли учуять нас раньше, до того, как мы вступили в Топи. Тогда они будут ждать на обратном пути в том же месте. Поэтому я вывел вас западнее, теперь дорога обратно займет больше времени, но будет безопаснее. Кроме того, Гэри должен был перенести основной лагерь. Чтобы попасть в него, придется пройти через Сердце.
— Через Сердце? — поразился Шторм. — Но Хранители не пускают туда людей!
— Предоставьте это мне. Я встречу вас на границе и проведу.
— Встретите? — переспросил Инвари.
— Да, юноша. Сейчас я вас покину. Нужно выяснить, что творится в Чаще. У меня нехорошее предчувствие, да и ветер говорит мне, что оборотней по эту сторону стало гораздо больше. Вы направитесь на северо-восток. Дойдете до заболоченной речушки и пойдете вверх по течению. Через два дня пути свернете налево. Скоро увидите границу Сердца — там лес редеет, и появляются холмы. Один их них с белыми пещерами. Около него я вас и встречу. Соблюдайте предельную осторожность. Огонь сможете разжечь только там. До границы не расседлывайте коней, чтобы уйти при малейшем подозрении на опасность. Если оборотни встанут на ваш след, не прекратят преследование, пока не уничтожат…
— Или мы их! — жизнерадостно заметил Шторм.
Инвари с сомнением поглядел на него.
Аф снял с Чайни свой мешок с провизией и протянул Инвари.
— Мне это не понадобится.
Пока Инвари приторачивал мешок к седлу Ворона, Аф вскочил в седло.
— Завтра выпадет снег, — сказал он. — Постарайтесь сегодня пройти как можно больше.
— Снег? — не поверил Шторм. — Так рано?
— Все неладно в этом королевстве! — грустно покачал головой флавин. — До встречи.
Он тронул Чайни с места и быстро исчез за деревьями.
Инвари и Шторм потерянно смотрели ему вслед.
Шторм тяжело вздохнул.
— Словно отца лишились, правда, монах? — выразил он общее настроение. — Ну да ладно. Поехали?
Инвари кивнул.
— Ты мне еще про ваши приключения в замке не рассказал, — укорил Шторм, садясь в седло. — Обещал ведь!
— Сделаем привал, расскажу.
Они оглядывались на Топи, пока те не скрылись за деревьями.
— Как на проклятом кладбище побывали! — проворчал Шторм.
Инвари молча кивнул.
С севера повеяло холодом. На Ильри наступала зима.
На рассвете флавин остановил Чайни. Спешился и прошептал ей что-то на ухо. Лошадь отвечала, тихо пофыркивая, кивала головой. Когда он замолчал, она ткнулась в его плечо носом и неспешной рысью потрусила прочь.
Перепрыгивая с корня на корень, флавин углубился в чащу. Он не оставлял следов, а тяжелый аромат мокнущих прелых листьев перебивал его запах. Ветра здесь не было — слишком тесной стеной стояли старые коряжистые деревья.
Резко похолодало.
Он остановился. Запрокинул бледное лицо к небу. Поднеся руки ко рту, трижды хрипло прокаркал. Прислушался. Двинулся дальше.
Вскоре шум крыльев нагнал его.
Аф остановился. Сел на землю, скрестив ноги, опершись спиной о могучий ствол.
Тяжелое черное тело упало сверху, и, отряхнув лоснящиеся перья, к нему важно прошествовала крупная птица.
— Приветствую тебя, брат Ворон! — пропел Аф на языке сотайров. — Много весен прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз.
Птица согласно склонила голову к плечу.
— Как поживает твоя семья? — вежливо продолжал тем временем флавин. — Не нужна ли вам наша помощь?
Ворон склонил голову к другому плечу, помолчал, словно вспоминая чужой язык, затем открыл клюв и хрипло заговорил:
— Благодарю, брат Флавин, у моего семейства все благополучно. Чем я могу помочь тебе? Я чую запах крови…
Аф поморщился.
— Нет-нет. С этим я справлюсь сам. Благодарю. Но не знаешь ли ты, как мне передать весточку моим братьям из клана Лиори?
— Владения моих сыновей простираются на запад. Я передам семье все, что нужно, а они передадут твоим братьям.
Аф улыбнулся.
— Твой род — один из самых древних, — церемонно заметил он, — мне приятно называть тебя братом и другом!
Птица польщенно заворчала.
— Это очень важно. Возможно, это потребует созыва Совета Катаркиса. Передай им…
Ворон шагнул ближе и нахохлился, запоминая сообщение слово в слово.
Когда он улетел, Аф устало откинулся назад. Бинты, перетягивавшие его раны, набрякли кровью, и он с раздражением сорвал их. Кровь заструилась по шерсти. Он был ранен гораздо серьезнее, чем думал Инвари. Но тогда у них не было времени.
Надо держаться! Осталось совсем немного.
Флавин бросил бинты на землю.
— Спрячь мою кровь, прошу тебя, — пробормотал он, и узловатый корень, выпутавшись из палой листвы, схватил побуревшее тряпье и утащил под землю.
Аф тяжело поднялся и пошел дальше. Бурые капли падали в жухлую листву, и та жадно поглощала их, не оставляя даже запаха. Весной здесь расцветут цветы.
Он шел недолго. Показались прямые, янтарные, руками не обхватишь, стволы. Светло-зеленые, пушистые, с длинными серебристыми иглами кроны покрывали их. Охи. Деревья Силы. Ближе к Сердцу их станет больше.
У первого преградившего путь оха флавин остановился. Он провел ладонями по телу, окрашивая их своей кровью, и прижал к теплой древесной коре.
— Помощи, — прошептал он. — Я прошу у тебя помощи…
Его колени подогнулись. Но дерево не дало ему упасть. Ладони флавина вросли в ствол, поддерживая тело, и янтарное свечение коры поглотило его целиком, покрыв тонкой коркой. Ох опустил нижние ветви, скрывая флавина от любопытных глаз.
Где-то далеко послышался многоголосый вой. Это волки-оборотни шли по следу белой кобылицы, уводившей их в сторону от людей.
К ночи, убедившись, что достаточно запутали следы, Инвари и Шторм устроились на ночлег у основания огромного гратха — лиственного дерева, чьи корни в человеческий рост высотой торчали из земли, переплетаясь и образуя подобие беседки. Стена сплошных мхов, свисавших с них, скрыла лежбище. Хотя сильно похолодало, костра разжигать не стали. Поужинали вяленым мясом и сухарями. Накормили коней и слегка ослабили упряжь. Договорились, что первым дежурит Шторм. Но Инвари не спалось. Он ворочался, то так, то эдак натягивая плащ — сон не шел.
С неба посыпалась ледяная крупа. Острые снежинки залетали под корни и метили в лицо.
— Не спится? — спросил Шторм. — Грехи мучают?
Он сидел снаружи, укутавшись в овчинную шкуру, которую достал из своей седельной сумки. На коленях у него лежал арбалет, рядом — верная дубина.
Инвари тяжело вздохнул и вылез к нему. Устроился рядом.
— Что ты об это знаешь? — насмешливо поинтересовался он.
— А как же! — обиделся Шторм. — С детства грешу. Совесть тебя мучает. Мертвецов вспоминаешь. Так ведь?
Инвари искоса поглядел на него. Ничего не ответил.
— Не сказать, что я тебе очень-то верю, — признался вдруг Шторм. — Все с тобой не просто. Там мои друзья остались. И из тех, кого Виселица забрала, я знал многих. Так что, если ты — Адамантов прихвостень, я тебя вмиг порешу!
— А я все ждал, когда ты это скажешь! — улыбнулся Инвари, глядя в небо. — Я и сам в себе сомневаюсь, с тех пор, как с Адамантом познакомился. И вину в гибели людей с себя не снимаю! Вот только не перед тобой мне отвечать. И сполна получать тоже не от тебя. Ты уж не обессудь.