И что с этим всем делать – все еще непонятно.
Моя макушка уперлась в препятствие, я протянула руку и толкнула – люк правда поддался почти легко. Насколько легко могла поддаться нетяжелая дверь из плотно подогнанных кусков дерева.
– Нашла! – крикнула я вниз и, приложив усилие, открыла эту новую дверь – и почувствовала все тот же холод.
Люк скрипнул и с неприятным грохотом упал, открыв проход в просторное помещение. Путаясь в юбках, я почти выползла с лестницы, осторожно поднялась на ноги – голова слегка кружилась – и попыталась осмотреться.
Свет кристалла выхватывал из темноты то темные балки, то кусок белой стены, то какие-то доски, то еще одну лестницу – деревянную, жмущуюся к стене, с крепкими на вид перилами. Лестница уходила на второй ярус, неширокий балкончик, а потом еще выше – и упиралась в потолок.
Здесь было холодно настолько, что пар вылетал изо рта.
– Ну что? – раздалось сзади. – Моя торопливая леди успела поймать призрака?
Я обернулась. Фонарь Ренара остался на лестнице – я видела лишь отблески света из открытого люка, а парень вдруг оказался очень близко, почти вынырнул из полумрака – сам похожий на призрака. Очень нахального и обаятельного. Это было так неожиданно, что я отступила на шаг назад.
Ренар рассмеялся и поднял взгляд к потолку:
– Нам еще выше, – сказал он, указывая пальцем на лестницу. – Но прежде нужно кое-что сделать.
И он шагнул вперед, почти скользнул за мою спину, только чудом не задев меня плечом. Настолько близко, что я снова уловила запах вишневого табака и дыма.
За моей спиной было то, что я сначала приняла за закрытое окно. Оказалось, что деревянные ставни скрывали нишу, не очень глубокую, отделанную изнутри все тем же деревом. В нише хранились какие-то ящички, мотки веревки, пара фонарей, свечи – всякая бытовая ерунда, наверное, очень нужная на чердаке какого-нибудь замка. Ренар выудил оттуда плащ и набросил его мне на плечи. Ткань была грубой и тяжелой, пахла пылью, как любая вещь, которая долго пролежала взаперти. Она еще не успела согреться, но так или иначе мне стало теплее.
Не только из-за плаща.
– Так лучше, – сказал Ренар, продевая пуговицу на воротнике в предназначенную ей петлю.
Это заняло у него какое-то время, и все это время я стояла, замерев столбом, потому что чужие пальцы были слишком близко, а чужое дыхание, очень теплое, коснулось моих волос.
Ренар закончил с пуговицей, провел ладонью по плащу, словно хотел смахнуть с него пыль или ворсинки, невидимые мне, и протянул руку:
– Давай сюда фонарь, – сказал он как ни в чем не бывало.
– А? – откликнулась я.
– Фонарь, – повторил Ренар. – Я понесу.
Я пару раз зажмурилась, прогоняя наваждение, и повела плечами, пытаясь избавиться от ступора.
– Конечно, – сказала я. – Фонарь. Держи. А разве тебе не холодно?
В нише больше ничего, похожего на плащ, не наблюдалось.
– Переживу, – фыркнул Ренар, беспечно махнув фонарем. Будь в нем свеча, пожалуй, она бы погасла, но желто-оранжевый кристалл размером с кулак и сияющий, как тусклая электрическая лампочка, даже не мигнул. – Идем.
Деревянные ступени чуть скрипнули. Я высунула руку из-под плаща, чтобы вцепиться в перила, и осторожно поползла наверх вслед за своим рыжеволосым проводником, не слишком задумываясь, куда и зачем он меня ведет. Другой рукой приходилось теперь придерживать целых два подола, чтобы не запутаться в них и не полететь кубарем вниз.
«Интересный метод избавиться от всяких нежелательных гостей, конечно», – подумала я.
Ренар тем временем ловко забрался наверх и протянул мне руку, помогая вылезти из очередного люка – в этот раз дверь в полу была тяжелой, металлической. Урони я ее неловко, пожалуй, грохот распугал бы всех оставшихся в этой башне призраков. Если они были.
Эта комната, круглая и совершенно пустая, оказалась меньше той, что осталась внизу, и еще холоднее. Сводчатый потолок уходил вверх, из его центра свисала цепь с фонарем раза в два больше того, что стоял сейчас на полу.
Прежде чем я поняла, где нахожусь, Ренар сдвинул в сторону засов и открыл то, что я сначала приняла за узкую дверь. Одну из четырех.
Точнее, технически это и была дверь, а не окно, и вела она на узкий балкончик, опоясывающий башню.
Самую ее верхушку, купол, окна которого выходили на четыре стороны света. И в том, которое сейчас открыто, я могла увидеть кровавый отблеск закатного солнца на восхитительно чистых небесах.