Но иногда без этого было не обойтись. К примеру, если речь шла о том, чтобы показать магию кому-то, кто, скорее всего, в нее не верит и не готов поверить, не увидев своими глазами нечто волшебное. Нестрашное и чудесное.
Над ладонью Кондора появились синие лепестки магического огня, ставшие цветком. Цветок этот раскрывался постепенно, менялся, как живой, похожий не то на лилию, не то на цветы какого-то из тех странных растений, которые росли далеко и не здесь. Потом огонь, подчиняясь воле, превратился в маленькую птицу – похожую на всех маленьких птиц одновременно.
Алиса, или как там ее по-настоящему, застыла с открытым ртом, завороженная и удивленная. Кондору показалось, что если бы она так не боялась, она бы попыталась подпрыгнуть, двинуться вперед, чтобы дотянуться до птицы, пронесшейся мимо. За ее коротким полетом с ладони вверх и к потолку, так что от каждого взмаха крыльев в воздухе оставалась висеть волшебная искрящаяся пыль, медленно осыпающаяся вниз и тающая, не достигнув пола, Алиса наблюдала с той же жадностью, с которой не так давно рассматривала Кондора.
И с таким же восхищением.
Птица влетела в витраж и рассыпалась искрами.
Кондор сел, скрестив руки на груди и с чувством полного удовлетворения откинувшись на спинку стула. Он ждал, пока Алиса перестанет таращиться в пространство.
– Если уж и это выглядит неубедительно, – сказал он, – могу показать еще пару фокусов. Ну, отомри уже!
Она обернулась – с широко раскрытыми глазами, бледная как полотно.
– Итак, твое имя, милая?
За окном правда оказалась зимняя ночь – и горы.
Они были высокими, эти горы, высокими и острыми, как ряд хищных зубов на челюсти мертвого чудовища. Вверх к серебристым вершинам полз лес, я видела его темные силуэты, потому что небо здесь было полным ярких крупных звезд, складывающихся в незнакомые созвездия. А еще потому что над горными вершинами сияли сразу две луны – два широких серпа, похожих друг на друга, как близнецы. Одна из лун забралась высоко, вторая чуть отставала от нее, но света обеих было достаточно, чтобы увидеть и горы, и лес, и снег на каменной стене, окружающей замок, в котором я проснулась четверть часа назад.
Я дрожала, но не от холода, а от всего остального.
Это все остальное не помещалось в голове, как я ни старалась.
Я попросила Кондора, или как его там, еще раз показать мне фокус – он согласился, усмехнувшись. На его ладони, очень красивой, с длинными сильными пальцами, расцвел лепесток волшебного пламени.
– Можно? – спросила я и, когда мне кивнули в ответ, протянула руку – а потом смотрела, как волшебное пламя переползает на мои пальцы, окутывая их мерцающей перчаткой.
Больно не было. Не было жарко. Было щекотно, словно я передержала руку в неудобной позе, и теперь ее покалывало, кожа немела.
Я сжала ладонь в кулак – и расправила пальцы. Магия вытянулась вдоль моей кисти от запястья к ногтям, повторяя расположение костей. Кондор, до этого момента молча наблюдавший за мной, как за ребенком, играющим с опасным предметом, вновь по-птичьи наклонив голову, удивленно хмыкнул, взял меня за руку и осторожно согнул мои пальцы, закрывая ладонь в кулак.
– Играй аккуратнее, – сказал он со странной улыбкой.
Моя ладонь опустела. Я зачем-то украдкой вытерла ее о джинсы, шумно выдохнула воздух – и назвала свое имя.
Настоящее, не то, которым представлялась слишком назойливым незнакомцам в барах.
– Вот и славно, – сказал Кондор и отодвинул меня в сторону, чтобы закрыть окно. – Я рад, что мы это выяснили, Мари.
Он зачем-то выбрал эту форму имени, не знаю, может, здесь было так принято, может, он так услышал, а может…
Пока я решала, стоя у окна, вцепившись пальцами правой руки в запястье левой, Кондор вернулся к своему столу и сел на него. Последняя свеча медленно таяла, становясь ниже и ниже. Кондор задумчиво посмотрел на свечу и погасил ее, сжав огонек пальцами.
– Итак, на чем мы остановились? – спросил он у меня.
– На других мирах, – сказала я, поежившись.
И удивилась тому, как просто оказалось это произнести.
– Точно. – Кондор развернулся, нашел свою чашку с чаем и сцапал ее. – Так получается иногда, что люди оказываются не в то время и не в том месте. В твоем случае произошло чуть… иначе. Ты оказалась ровно там, где нужно, хотела ты сама того или нет.
Его движения сейчас были небрежными, нарочито ленивыми, а тон – будничным. Таким не о других мирах и чудесах рассказывают, а делятся новостями о соседях. О ерунде всякой будничной.