Наше потомство будет нуждаться в жизненном пространстве, а просто заселить новую планету и жить на ней не выйдет. Первое время даже наша методика иммунизации не сможет быть эффективной против инопланетных вирусов. На Земле мы делали отбор культур вирусов и бактерий с живых людей, у которых имелся, хоть и небольшой, но иммунитет. Здесь все по иному, и нам придется самим стать подопытными кроликами, на себе проводить все исследования. Тактика этого проста – проникновение на планету, прогулка по ней и сбор микроорганизмов – естественно собственным телом, а потом возвращение на Базу.
Голубая плесень будет средством обезопасить некоторых из исследователей от заражения, ведь она является совершенно уникальной культурой вирусов, которые питаются другими культурами вирусов и бактерий. Плесень была бы прекрасным симбионтом, если бы не пыталась захватить под свой контроль тело хозяина.
Естественно, проводить все исследования придется с максимальной предосторожностью, стараясь не заразить всю Базу Плесенью или другими инопланетными «сюрпризами». Безопасные для исследования лаборатории стали нашей проблемой №1.
Когда мое тело захватила инопланетная особь, мне пришлось его покинуть. Неприятное это ощущение, когда твоим телом управляет кто-то другой, и ты не можешь этому помешать. Я совершенно был не готов к таким активным действиям со стороны Голубой плесени. Когда «несогласные» пытались совершить переворот, я с легкостью вошел в тело их лидера. У меня вышло управлять телом другого человека, но не получилось совладать со своим, захваченным инопланетным вирусом. Покинутое тело впало в ступор, оставив пришельца не с чем. На этом мои действия закончились, а телом занялись микробиологи, стараясь понять причину столь активных действий вируса.
В лабораторию прошли два человека, добровольца, которым предстоит в ней остаться, а иначе нельзя. Ш’акил раньше был обитаемой планетой, пока на ней не вывели эту плесень. Плесень уничтожила весь животный мир, а потом разумных обитателей. Единственные сохранившиеся развалины на планете лежат среди пустыни, вдали от болот и водоемов, но это не спасло от порабощения его жителей. В городе нет ни одного скелета. Все его обитатели покинули город, захваченные плесенью. Последние их годы жизни были ужасны, ведь разве не ужасно медленно умирать, зная об этом и не имея возможности изменить свою судьбу. Поэтому из лаборатории никто не выйдет. И только поэтому я решительно запретил опыты с вирусами, которые проводил Руми и его ученики.
– Начинаем вскрытие, – донеслось сообщение исследователей. Бесстрастная камера фиксировала все их действия и слова для архива и последующего анализа.
– Похоже на то, что плесень не захватила мозг, а заменила его ткани своими. Все органы пронизаны тканями плесени.
Я обернулся к Феди, который вместе со мной наблюдал за операцией, и сказал:
– Просмотришь и выберешь, что мне может пригодиться в следующий раз, а мне сегодня надо побывать еще в некоторых местах.
– Как ты к этому пришел, – мне был интересен сам мыслительный процесс Гунниса.
– Просто обратил внимание, что рама зеркал слишком массивная. Нам ведь необходима не красота рамы, а ее функциональность. Внутри рамы создается поле, но оно никак не влияет на раму, не деформирует ее.
– И сколько зеркал тебе удалось соединить в одно?
– Толщина зеркала всего один дюйм, но в этом дюйме удалось собрать сто семьдесят два компонента, – с гордостью произнес Гуннис.
Ему есть, чем гордиться, ведь толщина одиночного зеркала больше двух дюймов. Нами используется для перемещений десятка три – четыре направления, но зеркал, естественно намного больше.
Мы находимся в единственной очень большой лаборатории, остальные у нас намного меньше. Здесь доводятся до совершенства идеи и изобретения. Работа в коллективе принесла много пользы, и новое зеркало принадлежит к числу усовершенствований этой лаборатории.
Ранее все эти Арии были разбросаны по кланам, их изобретения держали в тайне. Многие из собранных здесь гениев в родных кланах были на правах безумцев, их идеи никого не интересовали. Я собрал всех этих «безумцев» возле себя, и результат не заставил себя ждать. Меня самого многие из покойных кланингов считали безумцем, и созданному мной клану не прочили долгого существования. Через год они поняли, как ошибались и в моем отношении, и в отношении покинувших их кланы Ариев, но было поздно. Я никогда не стремился к власти, ведь она была для меня лишь инструментом, который выводил меня к звездам. Я мог стать первым кланингом, объединившим Ариев, но вмешались Чужие, и я кланинг жалких остатков Народа.
– Расскажи Гуннис, как прошли испытания проэктора? – обернулся я к нему.
– Мы с Герлишем запустили в сторону астероидов три проэктора. Они настроены реагировать на излучения работающих пауков, и вероятно что-то обнаружили, так как контакт с ними был прерван.
– Запусти в ту часть поля астероидов два или три десятка проэкторов, и кого ни будь на флаере – для контроля. Три дня в ту сторону, столько же назад и там дня два – можно обойтись и без зеркала в флаере. Покажи мне последнюю модификацию проэктора.
– А он находиться у тебя за спиной, – усмехнулся Гуннис.
Я посмотрел в указанном направлении.
– Четыре фута длины, из которых излучатель, сенсоры поиска и двигатели заняли полтора фута, а в остальном пространстве находятся накопители.
– Зачем так много энергии?
– Чтобы прожечь в берсерке дыру, влететь туда, а затем разрушить накопители. Взрыв равен по мощности ядерному заряду бомбы с берсерка. При этом нет никакой радиации и очень много электромагнитного излучения. Вся электроника будет разрушена.
– Вот тебе и разгадка исчезнувших проэкторов. Один из них сработал и вывел из строя остальные.
– Это невозможно, у них сильное защитное поле, и оно поглотит весь спектр ЭМИ, – ответил Гуннис, – скорее всего, в том месте было несколько объектов, или они все отреагировали на один.
– Внеси изменения в их программу сам, или попроси об этом Вилера. После этого направь проэкторы с наблюдателем к астероидам.
Я шагнул в сферу и оказался на планете Ш’акил. Легкий комбинезон и респиратор давали мне необходимую минимальную защиту, а больше и не требовалось, ведь планета была почти стерильной – плесень питалась микроорганизмами, и сильно преуспела в деле очищения планеты. Мое дело сейчас принести в себе плесень.
Мелкий дождик обычное дело здесь, на Ш’акил 7. Видневшиеся на горизонте горы задерживали пришедшие со стороны моря тучи, так что здесь дождь обычное, никогда не прекращавшееся состояние погоды. Сквозь густую пелену туч не могли пробиться даже жаркие лучи голубого солнца. Угасающий красный карлик, был виден только в редкие ночи, и только в лежащей за горами пустыне.
Погода не очень отличается от сезона дождей на Материке, но за десятилетия заточения на Луне я отвык от такого количества влаги. Повсюду, насколько можно было увидеть сквозь пелену дождя, лежали холмики взрослых особей Голубой плесени.