Чтобы добраться до сада, как обычно, надо было пройти безумный мир насквозь. Тот словно понимал, что Марк ищет убежища и покоя, и заставлял его сначала пробраться через страхи и кровь. Стоило подумать про уголок с алыми цветами, перед ним возникла дверь. Из ниоткуда — как в артхаусном фильме. А Марк, как главный герой киноленты без режиссёра, открыл эту дверь и шагнул в проём.
Первой на пути всегда была обитель с безумным чаепитием. Он уже приготовился услышать детский смех, скрип пластинки и стоны умирающей женщины, но вместо уже знакомой комнаты оказался в пустой бетонной коробке недостроенного дома. Кольнуло тоскливым узнаванием — это же его квартира. Чуть больше года назад, когда Марк поверил в себя и рискнул влезть в ипотеку. Детство и юность в однушке с родителями, универская общага, съёмные комнаты вырастили мечту когда-нибудь жить в большой квартире. Обязательно своей. Без тесноты и необходимости с кем-то её делить. Если только с собственной семьёй, когда Марк ей наконец обзаведётся.
В родном городке в области за такие деньги можно было выкупить целый этаж. Он даже родителям зачем-то соврал и сказал, что купил студию. Как будто то ли стыдился, то ли боялся какого-то осуждения. Словно внутри так и сидело подсознательное “не надо выделяться”, от которого он пытался избавиться.
Вспомнились подколы бывших одноклассников, когда те узнали, что у него квартира в ипотеке.
“Студия что ли? А чё, сейчас же модно… как их там… опенспейсы. Сидишь на толчке и присматриваешь, не выкипел ли супчик”.
Марк благоразумно промолчал. А если бы был чуть дальновиднее, заметил бы зависть. Плохо скрытое раздражение к человеку, которому удалось шагнуть чуть дальше и добиться больше, чем смогли остальные. А он увидел всё, только когда крепкий алкоголь снял последние ограничители.
Он прошёл по пустой серой квартире. Пахло цементом и сыростью. Снаружи выл ветер, а вдалеке, скрытый белым покрывалом февральской метели, грохотал проходящий поезд. Марк печально улыбнулся и подошёл к окну. Через пару месяцев он поставит здесь письменный стол, вдохнёт жизнь в новую квартиру и напишет немало историй под приглушённый стук колёс, шум дождя по подоконнику. Едва ли его книги надолго переживут своего создателя. Скорее всего, сразу забудутся. Кто-то его страшные истории вообще не считал литературой. Так, бумагомарание и трата времени. Конечно, ему было далеко до того же Казимира Дементьева, про чей новый роман говорили из каждого утюга. Марк покривил бы душой, сказав, что не завидует более успешному коллеге по цеху. Но это была нормальная зависть, идущая рука об руку с искренней радостью за именитого писателя, который несмотря на долгое затишье и назойливые слухи о смертельной болезни, вернулся к творчеству, живой и здоровый. Да и тупо было гнаться за чужим успехом, если Марк писал редко и совсем другое. Ему нравилось пощекотать читателям нервы ужасной байкой. Разве он мог подумать, что сам станет героем бесконечной крипипасты? Такой же безжалостной, как его истории.
Марк провёл по шероховатой поверхности бетонной стены. Будут ещё ремонты соседей, назойливый стук и грохот дрели. Будут долгие ночи с Элиной, пока они не разойдутся из-за тупой ссоры и не успеют помириться. В этой квартире он проживёт немало хороших и плохих дней, прежде, чем в последний раз съездит в маленький родной городок.
Двери, через которую он попал в новостройку, уже не было. Марк вышел из квартиры. Долго спускался с пятнадцатого этажа по лестнице, где ещё не успели поставить перила. Вокруг — ни одной живой души. Только пронзительный свист ветра в пустых помещениях. Внизу намело так, что снег саваном стелился внутрь подъезда. Ступая по белому покрову, Марк заметил, что не оставляет следов, словно его не должно существовать даже в посмертии. Когда он вышел на улицу, вместо небольшой парковой зоны, оказался прямо на кладбище. Напротив своей могилы. Возможно, в реальности она выглядела совсем по-другому, но Марк всё равно ощутил неприятный холодок, а к горлу подступил ком.
Памятник поставили простой — из чёрного гранита с выгравированным изображением. Марк вспомнил эту фотографию — кто-то из поклонников сделал её на местечковой встрече. Удачно получилось, он её потом во все профили в соцсетях напихал, а родители оттуда взяли для могильной плиты. Он нахмурился, снова напоминая себе, что и дом, и могила — всего лишь вымысел. Может, в реальности его тело не нашли. Он же не знал, что с ним сделали… потом. От этой мысли пробило таким холодом, словно швырнули в ледяную воду. Марк нехотя подошёл поближе к памятнику и не сдержал горькой усмешки — возле гранитной плиты высилась стопка книг, припорошенная снегом. Их он тоже узнал. Несколько сборников рассказов с им же сделанными иллюстрациями и один-единственный роман.