Я закрепила концы прядей привычными тремя оборотами резинки, позволила себе немного крутануться перед зеркалом на мысках, поворачиваясь к выходу из комнаты. Не успела я подойти к двери, как она открылась и впустила незнакомую мне девушку в скромном тёмно-коричневом платье. Девушка осторожно закрыла дверь и уставилась на меня, скрестив руки на груди. При этом её пальцы нервно теребили крупный серебряный медальон на длинной массивной цепочке. Я в свою очередь вытянулась и, схватившись одной рукой за рукав на другой, недоверчиво смотрела на незнакомку.
Наверное, самым красивым в ней были её волосы — тёмно-рыжие, вьющиеся крупными волнами, густые, они были забраны в низкий узел у неё на затылке и закреплены тонкой серебристой сеточкой. Ей это удивительно шло, и я бы даже назвала её настоящей красавицей, если бы не усталые морщинки на бледном лице, делающие его слишком суровым и немного грустным. Светлые глаза смотрели на меня внимательно и строго, на губах застыла очень формальная, совершенно неискренняя улыбка человека, который вынужден обращаться к тебе и проявлять участие в силу своих обязанностей.
— Здравствуй, дитя, — ласковым тоном дружелюбной учительницы сказала девушка, делая шаг ко мне. Я настороженно наклонила голову и слегка нахмурилась. — Я — леди Бронкль, возможно, ты не знаешь меня, но я тоже из Враньего Дола, — леди повернула ко мне свой медальон, и, прищурившись, я разглядела на нём какой-то герб.
Мне оставалось только кивнуть и постараться сохранять невозмутимость на лице.
"Ну, Птичка, ну, удружил, чтоб тебя, зараза!"
Очень надеюсь, что он это услышал.
— Как тебя зовут, дитя? — леди Бронкль смотрела на меня с видимой лаской и улыбалась так, как улыбаются детям добрые тётеньки в больнице, обещая, что лекарство будет не горьким.
— Мари, — брякнула я, не подумав, потому что в эту минуту пыталась понять, что мне теперь делать, — никаких инструкций на случай опасности разоблачения самый рассеянный в мире маг мне не выдал.
— Полностью, девочка, — её пальцы, сжимающие медальон, казались мне цепкими: вполне возможно, что они точно так же, до побелевших костяшек, могут впиться мне в плечо мёртвой хваткой.
Так, Машенька, как тебя зовут полностью? Я едва не ухмыльнулась, понимая, что даже при некоторой аристократичности моя настоящая фамилия прозвучит здесь как минимум странно. Как максимум — нелепо.
В голове мелькнула идиотская мысль. Надо импровизировать.
— Лидделл. Мари Элис Лидделл, — я едва сдерживала улыбку и молилась, чтобы леди из Враньего Дола была ещё меньше осведомлена об иномирской культуре, чем мой приятель-чародей. Положение было почти безвыходным, и я отчаянно брыкалась.
— Не припомню такого имени, — сказала леди, немного помолчав, — видимо, копалась в памяти. Теперь она смотрела на меня ещё более внимательно, глаза немного сузились. Я подумала, что самым страшным будет подозрение в краже их форменного платьишка — это точно обеспечит проблемы и мне, и Кондору. Сейчас главное выбраться отсюда, но рыжеволосая красавица загораживала мне выход. Я-то через зеркало уйти не могу. — И с кем ты тут, Мари Элис Лидделл?
Кажется, она чуть придвинулась ко мне.
Кстати, а с кем я тут?
— С братом, — невозмутимо соврала я, потому что правда, пожалуй, звучала еще более бредово. Этот ответ вызвал у леди Бронкль из Враньего Дола презрительную улыбку. И если вначале на её лице было место участию и интересу, то сейчас оно стало холодным и строгим. Я поспешила добавить одну деталь: — С двоюродным.
Последовала небольшая пауза, на протяжении которой леди рассматривала меня и хмурилась, а я теребила пальцами рукав и очень громко и эмоционально, прямо-таки от всей души думала — ясное дело о ком. Наконец, леди подобралась, расправила несуществующую складочку на юбке и действительно очень крепко схватила меня за предплечье.