— Ты и можешь все! Тебе подвластно все!
— Теперь — да! Я люблю тебя! Не бросай меня!
— Не уходи, прошу, не исчезай…
Где ты была,
В каком ином краю?
Где ты была,
Все дни, всю жизнь мою?
Где ты была,
Ликуя иль скорбя?
Где ты была,
Что я не знал тебя?
Не возвратись
Опять в тот странный край.
Не уходи,
Прошу, не исчезай.
Как исцелить
Пугливость женских рук,
Ждущих не встреч —
Только разлук?
Что говорить —
У всех своя звезда.
Что говорить —
Нам счастье, как беда.
Что говорить —
Покой куда верней.
Трудно любить,
Терять ещё трудней.
Но доверяй
Хотя б самой себе.
Не растеряй
Всех тёплых дней в судьбе.
Вздрогнула ветвь —
И снова лист у ног.
То ли совет,
То ли упрёк…
Что говорить…
Конечно он ещё не знал этого текста. Он, равно как и все соотечественники и сограждане, узнают его несколько лет спустя. А я уже знала. Там, в будущем, я заслушивала аудиокассету до дыр — настолько мне была созвучна эта песня: печальная, правдивая, нежная, мудрая.
Помню даже один абзац был бегущей строкой на заставке моего первого компьютера…
Мы стояли на крыше Астории и смотрели на звёздное ленинградское небо. Мы держались за руки и молчали. Ночь была глубокой и безмолвной. Ленинград под нами напоминал один из вечных городов Гипербореи, коим, впрочем, он и являлся… тёплый ветер едва касался щёк. Мы смотрели вдаль, в одном направлении, в одну сторону. В будущее. Его будущее. Мое прошлое.
— Как тебе это удалось? — спросила я, когда мы, минуя чердак, спустились на жилой этаж.
— Связи, — загадочно ответил он, — Тебе правда понравилось?
— Да. С тобой хорошо не только говорить, целоваться, заниматься сексом, но и молчать.
— Я тоже, оказывается, искал человека, с которым я смогу молчать…
— О сколько нам открытий чудных…
— Да, каждый день я узнаю о тебе что-то новое, которое отзывается и во мне.
— Просто внутри меня твоя вселенная.
— Опять сложно.
— Метафизически.
— Лучше давай я буду в тебе физически.
— Не имею ничего против!
Кажется театральная элита обоих столиц начала свыкаться с мыслью о том, что самый завидный холостяк СССР все же женился. Поговаривали, что некоторые его поклонницы даже хотели стреляться из-за этой новости, но, слава Богу, участниками криминальной хроники мы не стали. За оставшуюся неделю в Питере мы обошли почти все дома всех влиятельных деятелей культуры и искусства. Нас поздравляли, недоумевали, сокрушались. Ему шептали, что он достоин большего. Мне — что он ветреный бабник. Вечером, в нашем номере, мы обсуждали все то, что нам рассказывали о нас и смеялись. Мы были счастливы. И никто не мог нам помешать в этом ощущении абсолютного счастья…
========== Глава 16. «Феодосия, Феодосия, берег моря я вспоминаю..» ==========
Три дня в Москве. Отмокнуть в ванной, сходить на маникюр, съездить на дачу к родителям, полить цветы в московской квартире, заехать в театр, посетить Останкино и Шаболовку и утром четвёртого дня стоять с чемоданами на перроне киевского вокзала. Я была горда — я значилась как член съемочной группы. Мне выдали плёночный фотоаппарат и поставили задачу вести летопись. А что, в будущем я уже вела фотолетопись в Инстаграме одного известного актёра… правда ничего хорошего из этого не получилось. Но первый блин — он всегда комом, ага.
В купе мы ехали вдвоём. Вообще, как бы сейчас сказали «по райдеру», человек с его уровнем популярности должен был ехать один в Бизнес классе, но не было тогда бизнес классов. Звезды всесоюзного масштаба жили в гостиницах без горячей воды и передвигались на простых поездах. Однако, мои связи помогли организовать хотя бы отдельное купе на двоих. День мы провели в вагоне-ресторане с коллегами. Знакомились со съемочной группой, пили вино. Мой муж был молчалив.
— Что-то не так? — тихо спросила я его в тот момент, когда оператор Вадим рассказывал очередную байку.
— Нет, но мне не даёт покоя одна фантазия…
— Какая?
— Ты решишь, что я похотливое животное…
— Любопытно…
— Ну, сама напросилась… мне бы очень хотелось, чтобы мы поиграли…
— В города?
— Не совсем… в знакомство…
— Прости?
— Ну мы с тобой вдвоём в купе… почему бы нам не сыграть в знакомство со всеми вытекающими?.. — и после паузы, — Прости. Я понимаю, что это уже совсем на грани фола… забудь!
— Вот ещё! — фыркнула я, — Я в игре!
— Уверена?
— Конечно! Я вообще люблю игры… настольные, напольные, балконные, купейные. Но нужно оговорить некие детали…
— Какие? — и глаза его загорелись…
— Ты — это ты?
— В смысле?
— В смысле ты — известный актёр?
— А это что-то изменит?
— Конечно!
— Тогда нет. Я — переводчик.
— Отлично! И мы не знакомы?
— Нет. Случайные попутчики…
— Прекрасно! Жду тебя в купе! — и, попрощавшись со съёмочной группой и сославшись на головную боль, я направилась в купе.
Спустя полчаса в дверь купе раздался робкий стук. Я встала со своей полки и отодвинула защелку. В дверях стоял он. Но не он. Это, действительно, был другой человек. Возможно брат — близнец. Он залился краской и откашлялся.
— Это четвёртое купе? — спросил он срывающимся голосом.
— Именно! — ответила я, продолжая наблюдать. Я решила, что буду играть от него.
— Стало быть мы с Вами едем вместе?.. вдвоём? — и уши его запылали.
— Возможно, — прищурившись, ответила я.
— Тогда давайте знакомиться, — он попытался широко улыбнуться, но все равно получилось плохо и нервно, — Меня зовут Федор Иванович Шуйский.
— Очень приятно, Аксинья Николаевна Стогова.
— Федор, — мой попутчик переступил порог и протянул мне руку.
— Ксения, — не опуская глаз я пожала его руку. Он снова покраснел. Правила игры стали ясны.
— Вы тоже, в Феодосию?
— Да.
— Отдыхать? — и он демонстративно ослабил узел на галстуке.
— Не совсем. И отдыхать, и работать. Мы кино едем снимать.
— Вот как? Эх. Я в детстве мечтал стать актёром, даже в студии театральной занимался. Но потом как-то не случилось…
— И чем Вы занимаетесь?
— Я переводчик.
— О! Хорошая специальность.
— Да, благодаря ей я объездил почти весь Мир.
— И как там, за кордоном?
— Тоже люди.
— Удивительно…
Он смотрел на меня. Я молчала. Потом он спохватился, засуетился, достал из портфеля бутылку вина.
— Хорошее вино! Может выпьем? За знакомство!
— Ну если только немного.
— Конечно! По чуть-чуть!
Мы пили вино и смеялись. Говорили. Много говорили друг о друге. Придумывали биографии на ходу. Оказались оба холостыми. Это было так необычно. Передо мной сидел мой любимый мужчина, но не мой. В данную секунду он был совершенно другим человеком. С другой, иной логикой поведения. С другими мыслями и страхами… Бутылка вина закончилась. Я зевнула. Мой «попутчик» тактично вышел. Я переоделась в домашнее, нарочно оставив на полке нижнее белье. Достала зубную щетку и вышла из купе. Новоиспечённый Федор курил в тамбуре. Я ему кивнула и закрылась в санузле. Когда я вернулась в купе, мой попутчик тоже уже был в домашнем. Постель на моей полке была расстелена. Нижнее даже мое белье лежало на одеяле. Мило.