— Знаешь, я уже два года жутко нервничаю, когда наш театр выезжает на долгие гастроли, — мы сидели в купе поезда Москва-Кишинёв. Мы были вдвоём. Вдвоём отправлялись в финальный путь перед прыжком.
— Почему? — я гладила его руку и смотрела в окно. Уже было темно и я, как никогда, ощущала, что Желтая стрела очень близка к разрушенному мосту.
— А я не рассказывал? 2 года назад, в 1987, прямо на сцене Рижского драматического театра наш актёр потерял сознание. Сердечный приступ.
— И его не спасли?
— Нет. Это был шок для нас всех.
— Это так грустно. Но тебе нет резона нервничать. Ты же знаешь, что тебя ждёт.
— Да, но от этого становится ещё страшнее. Я ведь тоже должен был умереть в прямом эфире…
— Но не умрешь.
— Да, благодаря тебе, — он положил голову на мое плечо.
— Благодаря Виктору!
— Нет, тебе! — а потом встрепенулся, — Мне кажется, что у меня дежавю. Снова поезд. Купе. Мы с тобой. Поиграем?
Вызов принят.
— Конечно! Правила?
— Ну… я не знаю… ну пусть будет знакомство в купе.
— А ты — ты?
— Да. Я — это я. Но в другой реальности. Там, где я ещё не знал тебя.
— О, ну это просто, — я слишком хорошо помнила реальность без него. Я вообще много всего помнила, — Я в игре!
— Ты правда не против? — он поднял на меня васильковые глаза и, едва ощутимо, коснулся губами моей руки.
— Конечно не против! — ответила я, проведя подушечками пальцев по его щеке. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Начнём прямо сейчас? Со знакомства? Я пошёл? — он встал, наклонился и нежно поцеловал меня в лоб.
— Да, со знакомства… — знал бы он, как мне нравились эти игры…
Он вышел из купе и у меня было минут пять на то, чтобы, временно, забыть все, что нас связывало и поверить в наше знакомство. Это было не сложно. Каждый раз, каждое утро, каждая улыбка были для меня бесценны. Ни в один из прыжков мы не были так долго вместе, как в этот. Три месяца. 24 часа в сутки. Вместе, не разжимая рук. Он прощался со всеми друзьями. Отдавал долги, раздавал вещи, делал щедрые подарки. Ему хотелось, чтобы о нем осталась добрая и светлая память. Он погрустнел. Стал задумчивее и глубже. Но никто не замечал. Никто. Может быть, это даже было к лучшему…
Скрипнула дверь и я вернулась в «здесь и сейчас».
— Добрый вечер, — я подняла глаза и встретилась с его голубыми глазами.
— Здравствуйте, — я улыбнулась.
— Это же шестое купе?
— Да, Вы совершенно правы.
— Стало быть я не ошибся. Так случилось, что мы с вами попутчики.
— Это прекрасно!
Он прошёл, положил дорожную сумку на полку, повесил пиджак на вешалку, сел и посмотрел на меня.
— Как Вас зовут?
— Вера.
— Прекрасное имя! Вера… а меня…
— Я знаю, как Вас зовут. Вся страна знает.
Он густо покраснел и спрятал лицо в ладони.
— Да…
— Не переживайте, я не безумная поклонница.
— У меня и в мыслях не было, но… спасибо, — он поднял глаза и увидел у меня в руках книгу, — Что читаете?
— Пастернака.
— Бориса Леонидовича?
— Его самого.
— А можете что-то из любимого?
— По памяти?
— Да.
— Конечно! — я встала с полки, демонстративно откашлялась и начала, — Из массы пыли, за заставы, по воскресеньям высыпали…
— Какой странный выбор, — заметил он, после того, как я дочитала.
— Отнюдь. Очевидный.
— Любите Гёте?
— Скорее уважаю.
— Что ж, каждому своё.
— А Ваше? Какое?
— Во всем мне хочется дойти до самой сути…
Я сидела и хлопала глазами. Он менялся. Он был другим. Тем трепетным юношей, которым я его знала только по обширной фильмографии. Сейчас он был тем, кто танцевал на палубе круизного лайнера. Кто виртуозно фехтовал и кричал «Я в женщин не стреляю». Он возвращался на 20 лет назад. Казалось, стихи Пастернака были его машиной времени.
— Достигнутого торжества — игра и мука. Натянутая тетива тугого лука…
— Это… гениально!!! Браво!!!
— Ну что Вы, — он смущенно улыбнулся и густо покраснел. Так бывало всегда, когда его хвалили. И тут же перевёл тему, — Скажите, а Вы тоже в Кишинев?
— Да. Давно мечтала. А Вы?
— Ну, я не то, чтобы мечтал. У нас гастроли. Но да, тоже в Кишинев. Я к чему это — мы собираемся в купе у моего друга, тоже актёр нашего театра, — Того самого, заклятого друга, — И я бы хотел Вам предложить пойди со мной. Если, конечно, Вы хотите.
— Мне кажется, это будет неудобно.
— Ну что Вы. Вполне удобно. Коллеги у меня веселые, радушные. Да и не надолго это. На пару часов. На самом деле, я хочу обезопасить себя от приставаний одной из актрис нашего театра. Она там обязательно будет.
— Будете использовать меня как живой щит? — я усмехнулась и пристально посмотрела на него. Он был красный как рак, — Я шучу. На самом деле я с радостью составлю Вам компанию.
— Правда? Я Ваш должник! Спасибо! — вот ведь уникальный человек — любая женщина могла бы только мечтать о том, чтобы провести вечер в компании заслуженных и народных, а он благодарит за это.
— Не стоит! Я с удовольствием, правда, — мы, не сговариваясь, встали со своих полок и столкнулись в узком пространстве купе.
— Простите, — прошептал он, неотрывно глядя в глаза.
— Это Вы… меня…- я тоже не могла отвести взгляд.
— Нет, Вы, — он улыбнулся и наклонился. В голове пронеслось «Сейчас поцелует», но внезапный стук в дверь внёс коррективы в мои предположения. Ведение рассеялось и он, виновато улыбнувшись, отпустил меня и пошёл открывать дверь. Игра есть игра.
— Ну, ты скоро? — о! Заклятый друг пожаловал. Мне как раз, накануне, снился он. В образе вампира-захребетника, который высасывает у людей энергию и жизнь через позвоночный столб. Я невольно поежилась.
— Да, да, мы уже идём!
— Мы? — друг бесцеремонно заглянул в купе и тут же разочаровано вздохнул, — Ну да, почему я не удивлён?
— И тебе привет, — как можно добродушнее сказала я и даже помахала ему рукой. Вышло фальшиво и нарочито вычурно. Ну и бог с ним.
— Вообщем, ждём только вас, — он специально выделил это «вас». Я заметила, мой мужчина — нет. Однако, война с друзьями, пусть и заклятыми, не входила в мои планы.
— Будем через 5 минут!
Друг посмотрел на меня, ухмыльнулся и вышел из купе. Мой мужчина тяжело дышал. Игра была нарушена. Нам нужно было вернуться в выдуманную реальность. Ему нужно было. Он был ведущим в этот вечер. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Наконец плечи его расслабились и он обернулся.
— Вот такие у меня друзья, — извиняясь произнес он и протянул мне руку, — - — Пойдёмте?
— Да, конечно, — я коснулась пальцами его ладони. Глаз я не поднимала, но чувствовала его испытующий взгляд на себе. Так даже интереснее.
Мы вышли. Он держал меня за руку. То ли потому, что вагон качало, то ли потому, что ему нужно было ощущать мое присутствие в этой реальности игры. Мы миновали уже два вагона, как нам на встречу показались две девушки, бурно что-то обсуждающие. Моего слуха едва коснулась фамилия моего мужчины, а он уже, молниеносно, прижал меня к стене и, склонившись прямо к уху, сбивчиво зашептал:
— Это фанатки. Простите, но я сейчас, действительно, использую Вас как живой щит. В мои планы сейчас не входит общение с поклонницами, — я не дышала. Я окаменела от этой близости. Сердце ушло в пятки. Все же прекрасная вещь игра! Девушки прошли мимо нас и мой мужчина, сделав шаг назад, добавил, — Простите.