Генерал поджидал меня в вестибюле. Он оглядел меня сверху донизу критическим взглядом.
— Кем вы были до армии, Чизхем?
— Архитектором, сэр.
— Никогда не забывайте, что теперь вы солдат,— сказал он, пристально глядя на меня своими бледно-голубыми глазами.
— Слушаюсь, сэр.
— Выведите машину, мне что-то не хочется идти пешком.
Меня так и подмывало рассмеяться ему в лицо.
— Слушаюсь, сэр.
Я поспешил в гараж и подал машину к подъезду.
Генерал вышел и внимательно со всех сторон оглядел ее. Потом он заглянул внутрь, бросив мимолетный взгляд на пепельницы, после чего сел в машину. Усаживаясь на заднем сиденье, он сказал:
— Спасибо, что вы позаботились о машине. Я ведь капризный старик и очень люблю чистоту.
Меня поразила человечность в его тоне. В этот момент он показался мне почти симпатичным.
Мы вернулись в отель около девятнадцати тридцати.
— Оставьте машину у подъезда,— сказал генерал, выходя из нее.— Она нам сегодня понадобится.
— Слушаю, сэр.
— Ждите меня в вестибюле в двадцать один час.
Он прошел в отель с кипой открыток и проспектов с видом на озеро и изображением Баптистерия и капеллы Медичи.
Я снова вычистил пепельницы, подмел в «кадиллаке» и смыл пыль с кузова, потом пошел в отель.
Прежде чем пойти в бар, я удостоверился, что генерала там нет. Усевшись за стойку, я заказал двойное виски. Это мне было просто необходимо. Ведь мне весь день пришлось говорить и говорить. Генерал впитывал мои пояснения, как губка. Мы облазили все закоулки Кафедрального собора. Полчаса мы провели около скульптуры «Пьета» Микеланджело, и генерал расспрашивал меня о его жизни. Немало времени мы простояли и у бронзовых ворот Баптистерия.
Стараясь ничего не упустить, генерал разглядывал каждую деталь. Когда я рассказывал ему историю Медичи, он сидел под шедевром Микеланджело «Ночь и день» и внимал каждому моему слову, как священному писанию.
Когда мы снова вышли на шумную, оживленную улицу, он сказал:
— Благодарю вас, Чизхем, я очень доволен. Если вы так же хорошо разбираетесь в архитектуре, как в живописи, то вы прекрасно владеете своей профессией.
В его устах это звучало как величайшая похвала.
Заплатив за виски, я направился в ресторан. Здесь я тоже сначала огляделся, нет ли генерала. Его не было. Вероятно, он ел в своем номере.
Отменно поужинав, я отправился в свою комнату. У меня оставалось немного свободного времени, чтобы подумать о генерале.
В нем все же было что-то странное. В его присутствии я всегда ощущал сильное напряжение. Было совершенно ясно, что генерал слишком много пьет. У него были выцветшие глаза и красные прожилки на щеках. Но он в то же время не был обычным пьяницей. В его натуре было еще что-то странное. У него был бегающий взгляд. Казалось, что он постоянно следит за кем-то и в то же время боится, что и за ним кто-то наблюдает. Это было странно, потому что он не был похож на человека, который может испытывать страх. Время от времени его лицо искажала болезненная гримаса, как будто он чувствовал острую боль. Эти гримасы не нравились мне.
Его руки были постоянно в движении: или он барабанил пальцами по коленям, или одергивал пиджак, или просто беспокойно сжимал и разжимал кулаки.
Генерал был самым беспокойным и самым нервным человеком из всех, кого я знал. Инстинктивно я чувствовал, что под маской внешнего спокойствия, которое ему удалось сохранять с трудом, таится вспыльчивый и резкий темперамент.
Около двадцати одного часа я перестал размышлять о характере своего временного начальника, спустился вниз и встретил его на условленном месте.
На нем был темно-синий костюм, и с первого взгляда было видно, что он пьян. Лицо его побагровело, на лбу выступили капли пота, а глаза блестели.
Но несмотря на это, проходя через вестибюль, он еще довольно твердо держался на ногах. У меня появилось неприятное ощущение, что он находится в одном из своих опасных состояний, и требовался только повод, чтобы он излил свое раздражение на мне.
Я распахнул дверцу машины. Генерал влез в нее и уселся на сиденье.
Я смотрел на него в ожидании.
— Ну, что вы глазеете на меня? — зло спросил он.— Чего вы ждете, черт вас возьми?
— Ваших указаний, сэр,— ответил я, стоя, навытяжку и по уставу глядя поверх его головы.
Он потер рукой лицо и озадаченно уставился на меня.
— Но ведь, черт возьми, я и не знаю, куда ехать... Собственно говоря, это ведь ваше дело...— Он замолчал, потряс головой, как будто хотел собраться с мыслями, и сказал: — Поезжайте в одно из тех заведений, где танцуют и можно развлечься.
— Слушаю, сэр.
Я подвез его к казино, вылез из машины и открыл дверцу.
— Приехали, сэр.
Он медленно вылез из машины и посмотрел на неоновую вывеску над входом.
— Кажется, здесь ничего особенного.
— По-моему, тоже, сэр.
— Подождите меня. Я долго не задержусь. Он открыл стеклянную дверь казино и поднялся по широкой лестнице. Я снова сел в машину и позволил себе откинуться на спинку сиденья и закурить.
Мне пришлось прождать пять часов, прежде чем генерал вернулся. Мне они показались вечностью.
Генерал вышел около двух часов ночи. Я подъехал к нему, выскочил из машины и распахнул дверцу.
Не говоря ни слова, генерал сел в машину. От него разило спиртным, и я видел, как он искал сиденье ощупью. Он тяжело плюхнулся на него, пружины заскрипели.
— В отель,— сказал он, откидываясь на спинку сиденья и закрывая глаза.
Когда я открыл дверцу, он спал. Нагнувшись, я слегка потряс его за плечо.
Секунду он безжизненно лежал на подушках, потом вдруг ожил, подскочил и вцепился мне в запястье. Он вывернул мне кисть и втащил меня в машину, так что я оказался стоящим перед ним на коленях на полу. Правой рукой он вцепился мне в горло. За время службы в армии мне уже не раз приходилось вступать в драки с опасными противниками, и я всегда одерживал верх. Но против этой стальной смертельной хватки я ничего не мог поделать.
Генерал продержал меня так еще несколько секунд, потом наконец отпустил.
— Что это вам пришло в голову, черт возьми? — прорычал он.— Как вы смеете касаться офицера?
Я поднялся, тяжело дыша, и попытался принять стойку «смирно».
— Я с удовольствием свернул бы вам шею,— продолжал он.— Если вы еще раз дотронетесь до меня, я предам вас полевому суду!
— Слушаюсь, сэр,— с трудом прохрипел я.
Генерал медленно вылез из машины.
— Получите за это семь суток ареста. Это научит вас держать свои руки на месте.
Тяжело ступая, он вошел в отель. Я стоял около машины и ругался вслух.
Глава 7
Утром, ровно в семь часов, я постучал в дверь номера генерала. Мне с трудом удалось расслышать тихое «войдите».
Я открыл дверь и внес в номер поднос. Генерал в шелковом халате стоял у окна, во рту у него была сигарета, его волосы были взъерошены, и он выглядел лет на десять старше, чем обычно. Под глазами лежали темные круги.
— Доброе утро, сержант,— сказал он как ни в чем не бывало.
— Доброе утро, сэр.
Поставив поднос на стол, я встал навытяжку. Генерал подошел, оглядел поднос, взял стакан с виски и вернулся к окну.
— Наполните мне ванну, сержант.
— Слушаюсь.
Я наполнил ванну, смерил температуру воды, потом добавил немного холодной воды, решив что после виски она ему сойдет. Затем я вернулся в спальню.
— Что у нас на сегодня? — спросил генерал. Он допил виски и держал пустой стакан в своей большой загорелой руке.
— Вы собирались сегодня до обеда осмотреть галерею Уффици и Палаццо Веккиа, сэр,— ответил я.— А после обеда — Палаццо Питти и площадь Микеланджело.
Он сдвинул брови.
— Разве мы договорились об этом?
— Да, сэр.
— Я думаю, что нам стоит осмотреть нечто лучшее,— сказал он.— Вот, посмотрите на это.— Он подал мне купленные вчера открытки с видами Баптистерия и капеллы Медичи.— Не знаю, откуда они взялись. Может быть, их прислал управляющий отелем?