Беру совок и щетку, брошенные Россом на полу, подметаю осколки. По пути к мойке резко останавливаюсь возле плиты и смотрю на потрескавшуюся затирку между двумя плитками, испачканную чем-то темным. Сердце замирает. Меня охватывает приступ дурноты, и я поспешно отворачиваюсь.
Раздается звон – громкий, внезапный и близкий. Сердце снова замирает, потом начинает колотиться. Живот скрутило, пальцы на руках и ногах колет как иголками. Я машинально оборачиваюсь, и взгляд падает на деревянную доску с колокольчиками, висящую на кухонной двери.
Столовая Гостиная Кладовая Ванная Спальни
1 2 3 4 5
У каждого бронзового колокольчика – язычок в форме звезды. В каждой комнате в доме, кроме кухни, свой шнурок: латунно-керамическая ручка, соединенная с длинной, спрятанной в стене проволокой, которая проходит под штукатуркой вдоль карнизов. Когда дергаешь за ручку, проволока натягивается и дрожит, пока колебание не доберется до кухни, где закрепленный на пружине колокольчик прозвенит громко и протяжно. Язычки качались еще долго после того, как звон прекратится, и если я или сестра хотели угадать, в какой комнате дернули за шнурок, то шли в холл. Простейшая проверка телепатических способностей, которой не убедишь никого, ведь у каждого колокольчика был свой особенный голос. Нам эта игра быстро наскучила, зато мама ее обожала: стоило угадать верно, и она хлопала в ладоши или награждала нас скупой улыбкой.
Звон раздается громче, пронзительнее, и я подпрыгиваю. Смотрю на колокольчик под надписью «Спальня 3», и вдруг кто-то шепчет мне прямо в ухо: «В этом доме живет чудовище!»
Я содрогаюсь. Ни колокольчики, ни язычки не двигаются. Наконец до меня доходит, что звонят в дверь. Господи! Возвращаюсь в холл, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Похоже, сказывается смена часовых поясов. Стеклянная дверь распахнута, большая красная дверь закрыта. На цыпочках подкрадываюсь к глазку и вижу пустую дорожку, калитку, высокую, ровно подстриженную изгородь. Никого.
На джутовом коврике лежит конверт. Большими черными буквами на нем написано: «Кэтрионе». Ни марки, ни штампа. Поднимать неохота, но что поделаешь… Кое-как разрываю бумагу и достаю открытку с соболезнованиями: ваза с узким горлышком, кремовые лилии, перевязанные лентой, вычурная золотая надпись: «Думаю о тебе».
Возвращаюсь в дом, захлопываю дверь, запираю замок.
Внутри открытки одно слово.
ПРОЧЬ
Глава 4
Детектив-инспектор Рэфик – из тех женщин, которыми восхищаешься, и в то же время радуешься, что ты не такая. Сама – стройная и хрупкая, зато голос громкий и нетерпеливый, с заметным акцентом уроженки Глазго, способный с легкостью перекричать любого. Волосы черные, одежда тоже, рукопожатие – неожиданно сердечное.
– Прошу вас, мисс Морган, присядьте, – велит мне детектив с таким видом, словно она у себя дома.
Мы в Тронном зале. Понятия не имею, почему именно здесь. Комната словно застыла во времени: обои с золотым филигранным узором, на полу черно-золотой ковер с замысловатыми завитками. Обеденный стол застелен новой льняной скатертью, но стулья – все те же массивные троны красного дерева, из-за которых комната и получила название, спинки прямые и резные, украшенные такими же завитками, как и на ковре. Сажусь напротив детектива Рэфик и сразу чувствую себя словно на допросе. Наверное, так и задумано.
– Зовите меня Кэт, это сокращенное от Кэтриона. – Открытка с соболезнованиями лежит в кармане джинсов. Поспав на ней – точнее, проворочавшись всю ночь с боку на бок, – я решила, что она от Эл. Похоже, сестра знала, что я вернусь. Кроме Росса и полиции, никто не в курсе, что я здесь.
– А я – Кейт. – Улыбка обнажает ровные зубы.
Росс гремит чашками в кухне. Справа от меня сидит коллега Кейт Рэфик, улыбчивый молодой мужчина по фамилии Логан. Вроде бы она представила его как детектива-сержанта, а я видела достаточно низкопробных криминальных сериалов, чтобы понимать: значит, Рэфик за главного. Прическа у него нелепая – сверху копна намазанных гелем волос, по бокам и сзади все выбрито. Вместе с делано-небрежной щетиной это придает ему вид футболиста-миллионера. И сидит он слишком близко, я слышу его дыхание. В окружении копов чувствую себя загнанной в угол. Настроение паршивое – словно с похмелья, хотя я не пила. Еще одна передряга, в которую я угодила по вине Эл! Мне плевать, если полиция на пару с Россом вообразила, будто с сестрой что-то случилось, потому что это вовсе не так.