Северус протянул руку и нащупал запястье мальчика. Пульс был едва ощутимым, очень редким. Сердце Гарри останавливалось медленно, но верно, и ни один из способов не мог изменить этого. Гарри медленно умирал у него на руках.
Было больно. Так больно еще никогда не было. Северус недоумевал, почему все так произошло. Все эти дни он мысленно молился всем богам, предлагая им самые невероятные сделки. Если бы в его комнаты явился сам Дьявол, Снейп не задумываясь продал бы ему душу за жизнь Гарри, но ни небеса, ни преисподняя не торопились вступать с ним в переговоры.
Северус открыл глаза и устремил невидящий взгляд в потолок. В голове все еще звучали слова Дианы: «Значит, ты сделал недостаточно!». Да, эта чертова ведьма права во всем. Он мог бы любить Гарри сильнее, мог бы вести себя сдержаннее, мог бы не допустить похищения. Пусть тогда война бы продолжалась. Пусть продолжали бы гибнуть люди. Снейпу не было до них дела: он их не знал, они не знали его. А вот Гарри… Впрочем, сделать он уже ничего не мог. Слишком поздно.
Жаль, он не знал, как можно «зажечь огонь». Все знания, которые он с жадностью добывал всю свою жизнь, оказались бесполезны. Если бы только профессор Браун мог быть в его жизни чуть дольше, он наверняка научил бы его. Тот всегда знал, как согреть, как утешить, как вселить надежду. Он научил бы его любить по–настоящему. Так, как умел любить Гарри.
— Как же мне вас не хватает, — тихо сказал Северус в пустоту. – До сих пор…
Воспоминания–призраки, населяющие комнату, снова подняли свою голову, замелькали перед глазами Северуса. Томас Браун никогда не стеснялся ни себя, ни своих чувств. За что и поплатился. Если бы он делал это не так демонстративно, если бы умел таиться от публики, если бы умел держать определенную дистанцию.
— Что с тобой, Северус? Почему ты плачешь? Идем со мной. Нет, не бойся, я просто напою тебя чаем, а то ты весь продрог. В следующий раз когда сбежишь из спальной, потрудись надеть на себя хотя бы мантию. В одной пижаме в подземельях вполне можно замерзнуть… Вот так, садись. Съешь что‑нибудь? Нет? Как хочешь. Расскажешь, что случилось? Я так и думал. Тогда грейся, и я отведу тебя обратно в комнату… Что значит, не вернешься туда? Где же ты спать тогда собрался? Глупый ребенок, ты простудишься в коридоре. Да, а я получу нагоняй от директора. Хорошо, можешь остаться здесь. Сколько захочешь. Пойдем… Ложись. Нет, я посплю в гостиной. Побыть с тобой? Ты все еще дрожишь… Давай, иди ко мне, я тебя согрею…
Северус вырвался из воспоминания. Да, Томас Браун не раз спасал его от отчаяния в его первый год в Хогвартсе. Пользоваться покровительством самого декана было для него необычно, но приятно. Впервые в жизни он чувствовал себя защищенным, нужным, любимым… Никогда больше он этого не чувствовал, ни до, ни после. А потом все так неожиданно закончилось.
Снейп резко встал на ноги и несколько раз прошелся по комнате. Нет, он не будет сейчас об этом думать. Сейчас он должен думать о Гарри. Мальчик лежал под толстым одеялом, не шевелясь, уже даже не дрожа. Он еще больше похудел, стал как будто меньше ростом. Он не выглядел сейчас на шестнадцать, даже четырнадцать ему можно было бы дать с большой натяжкой. Северус какое‑то время просто стоял и смотрел на него, пытаясь представить, чего бы он хотел сейчас, окажись на месте Гарри. Осознание пришло неожиданно, словно подсказанное каким‑то чужим воспоминанием.
М–да, это было не так просто. То есть он мог бы это сделать, но сама мысль о реакции директора, который обзавелся привычкой появляться в его апартаментах в самый неподходящий момент, пугала его.
- …Он сказал, что если вы будете вести себя мягче по отношению к своим студентам, это еще не значит, что вы повторите судьбу Томаса Брауна…
- …Я готов поверить, что ты действуешь во благо мальчика, Северус. Но мне не нравятся твои методы.
— Что именно вам не нравится?
— Мне не нравится, что утром он выходит из твоей спальни…
- …Значит, это правда? Значит, тебе не сын был нужен. Ты просто хотел затащить меня в постель, ты воспользовался моей доверчивостью, моим отношением к тебе!..
Северус встряхнул головой, отгоняя наваждение. Нет, он не позволит чужим грязным домыслам испортить последние часы жизни Гарри!
Снейп скинул обувь, забрался под одеяло, обнял мальчика и крепко прижал к себе. Кожа Гарри была холодной, как будто он лежал не под одеялом, а на сквозняке. Зельевар устроил его голову у себя на плече, несколько раз пригладил непослушные черные волосы, но это как всегда не помогло. Тогда он поцеловал мальчика в висок и прошептал на ухо: