— Что ж, Поттер, — начал он тихо и угрожающе. Мальчик вздрогнул, втянув голову в плечи. – Теперь вы будете жить здесь. Только не подумайте, что так захотелось мне, и поверьте, если вы будете мне мешать, я найду способ от вас избавиться. Это понятно?
Мальчик только кивнул, по–прежнему глядя в пол.
— И то, что я не люблю шум и беспорядок, тоже понятно? – еще один кивок. – У меня не так много свободного времени, поэтому все бытовые вопросы и проблемы будете решать с Тинни, — Снейп щелкнул пальцами, и в комнате появился эльф, с этого дня официально назначенный прислуживать Поттеру. Ребенок впервые оторвался от созерцания пола и с интересом взглянул на эльфа. Снейп чувствовал, что у мальчика на языке крутится вопрос, но он его так и не задал. – Что ж, вижу, это ты тоже понял. Если случится что‑то серьезное, например, заболит что‑нибудь, обращайся ко мне, но имей в виду: притворство я сразу распознаю, и тогда тебе не поздоровится. Это понятно?
— Да, — наконец заговорил Поттер.
— Хорошо. Из апартаментов не выходить без взрослых. Если ко мне кто‑то пришел, ты должен сидеть в своей комнате. В ней можешь делать все, что угодно, но в остальных не смей ничего трогать. Если что‑то будет нужно, проси Тинни. Ясно?
— Да, дядя Севус, — Снейп не сразу узнал свое имя, произнесенное детским лепетом. Странно, малфоевский наследник примерно одного с Поттером возраста, а говорит нормально, не считая некоторых проблем с ударением в слишком длинных и труднопроизносимых словах. Впрочем, по сравнению с Драко мальчишка и ростом поменьше. Неужели у неподражаемого Джеймса Поттера может быть такой недоразвитый ребенок? Северус даже улыбнулся от такой мысли, но почти сразу себя одернул.
— Значит так, никаких «дядя» и «Севус», — он как мог передразнил произношение ребенка. – Ко мне нужно обращаться или «профессор Снейп», или «сэр». Понял? Повтори!
— Пофессо Снэп, — с трудом выдавил мальчонка. – Сэр, — это слово почти не вызвало затруднений.
Северус тяжело вздохнул: придется что‑то делать с речью. Если Поттер до сих пор не научился нормально произносить звуки, то, общаясь только с эльфами, он всю жизнь потом будет говорить как Хагрид. Будьте вы прокляты, Альбус!
Однако после этого дни потекли друг за другом, а Снейп так и не ощутил серьезного неудобства из‑за проживания под его крышей Гарри Поттера. Мальчик вел себя очень тихо, из комнаты почти не выходил. Во всяком случае, в присутствии Северуса. Профессор видел его только по вечерам, когда сам приглашал его на занятия. Зельевар что‑то помнил о логопедии из своей прошлой жизни, но сам с логопедами никогда не встречался. Поэтому он просто заставлял мальчика повторять за ним разные звуки в течение часа каждый вечер. Иногда он звал мальчика с собой обедать, чтобы убедиться, что тот умеет вести себя за столом. Поттер, конечно, не был знатоком этикета, но старался вести себя прилично. В остальное время Снейп сталкивался лишь с косвенными подтверждениями присутствия мальчика: негромким шумом за дверью комнаты, специально отведенной для Гарри, слегка сдвинутой мебелью в гостиной (значит, мальчик все же выходил из комнаты в его отсутствие). Пару раз Северус обнаруживал в гостиной забытую игрушку, но после того, как он отчитал Поттера за это, такое больше не повторялось. Иногда Снейп чувствовал на себе любопытный взгляд, но стоило ему обернуться, как дверь «детской» сразу захлопывалась. Иногда к Гарри приходил директор, иногда МакГонагалл забирала его с собой на прогулку. Такое положение вещей Снейпа вполне устраивало.
Прошло три месяца, закончился семестр, студенты разъехались по домам на рождественские каникулы, а у Северуса и других преподавателей, оставшихся на праздники в школе, появилось больше свободного времени. Свое Снейп в основном проводил в лаборатории, ставя эксперименты и варя зелья для больничного крыла, а вот остальные решили посвятить это время более тесному общению с маленьким Поттером. Не проходило дня, чтобы кто‑то не наведывался бы к мальчику или не забирал его с собой. Северус продолжал упорно игнорировать ребенка.
Все началось с того, что Дамблдор убедил его поставить елку. Сам Снейп Рождество терпеть не мог, поэтому никак свои комнаты в честь праздника не украшал. Альбус заставил его сделать это для Гарри («Мальчик мой, у ребенка не было ни одного нормального Рождества. Ну что тебе стоит?»). Северус презрительно скривился, сказал какую‑то гадость, но елку поставил. В комнате самого Гарри.