Однако до сих пор Клейтон и словом не обмолвился о «чужом» ребенке, внезапно спохватилась она. Как-то он намерен поступить с будущим малышом?
— Тебе не кажется, что ты кое-что забыл?
— Если ты имеешь в виду свою беременность, то ничуть! Да, я помню, что ты ждешь ребенка от другого мужчины. Однако прежде всего это твой ребенок, частичка тебя! Поверь, я буду любить малыша так, как способен не всякий родной отец. Черт возьми, я и буду его родным отцом! Никто и никогда не узнает, что это не так. А если кто-нибудь и осмелится усомниться, то тут же получит в морду!
Подобный энтузиазм не мог не рассмешить молодую женщину. На душе вдруг стало легко и свободно. Больше она ни в чем не сомневалась. Клейтон действительно влюблен без памяти, раз несет подобный бред! Нет, Дайана не сомневалась, что он говорит совершенно серьезно. Однако его отрывистая, сумбурная, как и у всякого влюбленного, речь заставила ее рассмеяться.
Лукаво улыбаясь, она произнесла:
— Ну, если ты и в самом деле сумеешь убедить меня в своей любви…
Вместо ответа Клейтон обнял молодую женщину за талию и притянул к себе. Вслед за этим последовал такой жгучий поцелуй, что Дайане мгновенно стало не до смеха. Знойное, иссушающее желание овладело ею. Она подалась навстречу Клейтону, безмолвно моля о ласках. Кровь буквально бурлила в ее жилах, заставляя с невероятной частотой биться сердце. Голова кружилась. Казалось, еще мгновение — и Дайана потеряет сознание от переизбытка клокочущих внутри нее эмоций.
С трудом оторвавшись от ее рта, Клейтон хрипло спросил:
— Мне удалось убедить тебя?
— Более чем, любимый… — в полузабытьи прошептала Дайана.
Клейтону показалось, что он ослышался.
— Любимый? Повтори это снова, пожалуйста!
— Любимый, любимый, любимый, — нараспев произнесла Дайана, засмеявшись тихим, радостным смехом.
Вне себя от счастья, Клейтон подхватил молодую женщину на руки и закружил в объятиях.
— Ты любишь меня, Дайана? Скажи, ты любишь?
— Люблю и всегда любила! Все остальное — неправда.
Поставив Дайану обратно на землю, Клейтон недоверчиво произнес:
— Так, значит, ты никогда не была увлечена Албертом?
— Никогда!
— А твой ребенок…
— Это наш ребенок, милый! Неужели ты мог хоть на мгновение поверить, будто я способна отдаться другому мужчине?
— Но ты говорила так убедительно…
— А ты так цинично уверял меня в том, что я для тебя не более чем очередная девица на одну ночь.
— Ты так меня ненавидела, что была готова растерзать на месте!
— А зачем ты сыпал разными гадостями, нарочно выводя меня из себя?
Оба вдруг расхохотались.
— Ну и глупы же мы были с тобой, родная, — произнес наконец Клейтон, нежно глядя на женщину, которая сияла от счастья в его объятиях. — Как много времени мы потеряли, подозревая друг друга черт знает в чем, вместо того чтобы наслаждаться счастьем!
— Нет, мы ничего не потеряли, — вдруг убежденно возразила Дайана. — Все так и должно было быть.
Клейтон с недоумением посмотрел на нее.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Помнишь, я когда-то говорила о законе всемирного равновесия? — спросила Дайана. — Про то, что в мире все делится поровну: счастье и несчастье, смех и слезы… Не зря же в народе говорят, что нет худа без добра.
— И нет добра без худа, — подхватил Клейтон. — Конечно, прекрасно помню. А что?
— А то, мой милый дурачок, что в нашем случае как раз и сработал этот закон. Мы жили так счастливо, что непременно должны были ожидать какого-нибудь несчастья.
— Так ты по-прежнему увлекаешься философией, моя голубушка? — Серые глаза Клейтона смеялись. — Ты уже написала книжку про то, что каждый счастливый на самом деле несчастен и наоборот?
Клейтон едва увернулся от щипка, которым собиралась наградить его Дайана за колкость.
— Можешь издеваться, сколько твоей душеньке угодно, — надув губки и вывернувшись из мужских объятий, заявила она. — И все же ты не можешь не согласиться, что пережитые нами несчастья явились своеобразной расплатой за предыдущие безоблачные годы.
Отбросив всякую шутливость, Клейтон признался:
— Эти пять лет я прожил как в аду.
— А я каждый день спрашивала себя, зачем дышать, если рядом не слышно твоего дыхания. И только благодаря надежде, что когда-нибудь все вернется на круги своя, мне удалось дожить до сегодняшнего дня.
Клейтон вновь притянул к себе Дайану. Крепко обняв ее, он произнес:
— Мы оба перенесли столько, что с лихвой хватило бы на добрую сотню лет. И хочется верить, что мы заслужили право наслаждаться нашим счастьем до конца дней.