В этом мире всё другое: цветы, запахи, а особенно – люди. Когда-то они казались ей высшими существами, но то время прошло. Они простые смертные, такие же, как и теперь она, только всегда жили на земле. Вот и всё отличие. Теперь она понимала, что они совершенно не умеют ценить то, что у них есть, а потеряв – только и вспоминают. Они жестоки, они не ведают жалости. В счастье и постоянном веселье живут лишь те, кошелёк которых достиг определённого размера. А остальные: бедняки, крестьяне, слуги – вынуждены просто выживать. Эти люди даже толком и не помнят, когда отдыхали хоть пару часов, когда они покупали что-то дорогое. А богатым на них наплевать. И что больше всего огорчало Ариэль – Эрик был таким же.
Морская принцесса, а ныне – земная королева, впивается взглядом в горизонт. Она ненавидела саму себя за прежнюю роковую ошибку: за то, что стала человеком. Раньше, в прежней жизни, она не знала горя, не ведала слёз. Море было частью её самой. А последние годы она даже не могла позволить такой мелочи, как пройтись босиком по берегу океана. Девушка опускает израненные ступни в морскую воду. Соль жжёт раны, но от этого ей, как ни странно, становится легче. Бывшая русалка с грустной усмешкой вспоминает свои первые дни на земле: какой глупой она была – предала отца, сестёр, даже саму себя ради… человека! Ариэль, действительно, любила его, считала своим божеством, смыслом жизни, идолом. Но он забрал у неё то, что дала ей вода.
Над морем, подобно древнему титану-исполину, устремилась в серое бездонное небо высокая гора. «Земной мир так похож на эту гору, - проносится в голове у русалки, - веками способен стоять не смотря, ни на что, но если разрушится основание, то рухнет вся гора. Они не верят прежним богам, не чтят старых традиций. Этот мир – зеркальное отражение нашего идеального. Это ад, по сравнению с прежним раем. Этот мир – мир железных сердец и машин. Но железо покрывается ржавчиной от прикосновения с водой. Наши миры никогда не могут стать одним целым».
Ариэль прекрасно знала: здесь все её ненавидят. Русалка, алчная до плоти сирена, только и умеющая завлекать несчастных моряков в свои путы, - вот кто она в их глазах. Даже крестьяне, бедняки, страдающие из-за беспечности их молодого государя, предпочитающего дорогостоящие развлечения делу, и то говорили, что она никак иначе как околдовала его своим голосом. А после того, что случилось, ее, скорее всего, убьют…
Это произошло несколько дней назад. Молодой король со своими друзьями отправлялся в путешествие на своём корабле. Ариэль чувствовала, что что-то может произойти, однако государь был непреклонен. Русалка была всего лишь его игрушкой, свадьба с нею - минутным помутнением рассудка, создавшим теперь много неприятных проблем. Он не собирался выслушивать её бредни о том, что ей наговорили «рыбки и крабики», и тем более брать с собой. Эрик, только посмеявшись над ней, уехал развлекаться, а никем не понятая принцесса осталась одна наедине со слезами и бушующим океаном…
Король со всей своей свитой потерпел кораблекрушение в море, а на молодую вдову объявили охоту – ещё не хватало: русалка на троне! Девушка сразу же покинула дворец, опасаясь погони. Хотя, бежала она, скорее, не от разгневанной толпы, наслушавшейся каких-то бредней, а от самой себя…
Ариэль долго думала об этом, она никак не понимала, что до сих пор её держит на том самом пляже неподалёку от замка. Что заставляет её смотреть на солнце, касающееся вод океана, до черноты в глазах. Что заставляет её ждать появления на горизонте корабля того, кто предал её и никогда, наверное, не любил?
Вода забрала у неё единственное, что дал ей этот мир - любовь. Глупую, безответную и совершенно неоправданную, причиняющую ей боль. Можно ли этого было избежать? Только если бы она не увидела королевский корабль в тот день…
Судьба – жестокая госпожа, не любящая, когда идут против правил и нарушают сделки. Ариэль сама хотела стать человеком, но хотели ли этого другие? Об этом поздно думать. Вода забрала то, что когда-то дала. Таков закон её мира.
Ариэль по-прежнему смотрит на горизонт, как статуя, сидя на камне. Она знает, что в зарослях прячется тот, кто хочет убить её. Однако он медлит, и почему ей известно.
Она устала от ожидания: для неё нет пути вперёд и назад тоже. Ариэль прекрасно понимает, что отрезала себе дорогу обратно, избавившись от русалочьего хвоста. Теперь слова, звучащие как проклятье, для неё предел мечтаний: превратиться в пену морскую. Никто не поможет ей: её сёстры не пожертвуют собой ради малодушной русалочки, забывшей об отчем доме, никто не придёт ей на помощь, даже самые верные друзья – она уже почти не понимает языка рыб и морских созданий, а крики чаек для неё – только крики.
Морскую принцессу мучает лишь одна мысль: вспомнил ли он о ней перед смертью? Морской ветер ласково теребит её огненные кудри, и она понимает: вспомнил. Ей не важно, добрым ли словом или просто обвинил в своей гибели. Ей уже ничего не важно.
Она никогда не сможет вернуться домой, никогда не сможет увидеть знакомых до боли лиц, но Ариэль начинает брести в море, в сторону горизонта.
Над водами океана обрывается какой-то звук. Тишина. Чайки молчат, и лишь одинокий альбатрос кружит на одном месте, где вода покрыта пузырями воздуха. Вода дала ей спасение.
========== Каждый хочет править миром ==========
Где-то внизу хлопает дверь. Раздаются чьи-то торопливые шаги и прерывистое дыхание. Девушка, стоящая у окна, смотрит на причудливую пляску вьюги за окном. Сапфиры в её украшениях и на платье сверкают как кристаллы снежинок, а золотое шитьё поблёскивает в тусклом свете хмурого утра. Она поправляет нежное кружево воротника и задумчиво накручивает светлый локон на палец. В прозрачно-голубых глазах, кажется, застыли льдинки, немного напоминающие слёзы. Изящные пальцы, унизанные кольцами, теребят тонкую, цветом напоминающую тихую воду, ткань платья.
За окном раскинулось покрытое тонким слоем снега поле. Вдали чернеет мрачный и суровый лес, а чуть ближе, почти под стенами замка, – озеро. Сероватая корка льда, над которой летают вороны, будто читающие свой птичий реквием. Ветер завывает, словно рассерженный призрак, заставляя девушку всё сильнее кутаться в шаль и подбираться к огню.
- И давно это произошло? – нарушает наступившую тишину рассерженный мужской голос.
Девушка натягивает самую невинную улыбку и, обернувшись, спрашивает:
- Не понимаю, о чём ты говоришь.
- Ты всё прекрасно понимаешь, Золушка. Просто объясни: как ты стала такой?!
Девушка прячет глаза, чтобы никто не смог увидеть в них злобы. Ненависть обжигает её огнём изнутри, но чтобы не выдать себя она сжимает пальцы в кулаки, так что белеют костяшки.
- Я тебя уже тысячу раз просила не называть меня этим именем! – почти не размыкая губ, шипит она. Принцесса поднимает голову: её лицо искажено гневом. Кажется, будто она надела на себя уродливую маску, но на деле всё не так. Она её наконец-то сняла.
- Это не меняет сути вопроса! – лишь отвечает принц. – За что ты так с ними? Убивать дочерей прямо на глазах у их матери! Я знаю, она с тобою дурно обращалась, но ведь всему есть предел!
- Предел?! – вскрикивает Золушка, подбегая к нему. – А знаешь ли ты, что они со мной делали? Что говорила моя мачеха отцу, пока тот ещё был жив? Известно ли тебе, что меня месяц не выпускали из дома, потому что я просто не сказала мачехе «спасибо»? Знаешь ли ты, как развлекались долгими зимними вечерами Дризелла с Анастасией? – с болью вскрикивает она и, поставив ногу на табурет, показывает уродливый шрам от ожога выше колена. – Знаешь ли ты, - хриплым шёпотом продолжает она, поправляя юбку, - какова на ощупь раскалённая добела кочерга?