Юлиан без лишних слов отправился в свою комнату и улегся в постель.
Заснул он мгновенно. Смертельная усталость взяла верх над внутренним смятением. Во сне он не видел ни троллей, ни зеркала, через которое впрыгнул в действительность, ни дубинки, превращенной в цепь.
Глубокой ночью он проснулся.
Его окружала кромешная тьма. Отец, должно быть, заходил к нему в комнату, потому что Юлиан был заботливо укрыт одеялом, хотя сам не укрывался. Он даже подумал, что именно это его и разбудило. Но потом он услышал сквозь тонкую перегородку равномерное похрапыванье отца.
Однако все же есть разница, когда просыпаешься сам и когда тебя будят. Что-то его разбудило. Но что?
Юлиан осторожно сел в постели. Пружины скрипнули, этот скрип показался ему неестественно громким и долго отдавался в комнате эхом. На миг ему показалось, что он здесь не один. Но, конечно, только показалось. В комнате никого не было, кроме темных силуэтов вещей.
Видимо, они-то и испугали его.
Юлиан, конечно, не был героем, но и не относился к числу тех, кто боится темноты. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Но теперь сердце почему-то сильно забилось, а руки начали дрожать. Он впился взглядом в темноту возле шкафа, там под окном была резкая тень. Он ничего в ней не разглядел, но понял, что сойдет с ума, если не справится со своим страхом.
Мальчик откинул одеяло и встал. Ему показалось, что тени ринулись к нему. Темнота сомкнулась в плотное кольцо, оцепила его, принялась душить — и затем беззвучно рассыпалась, а страх исчез. Юлиан растерянно огляделся. Что же это было? Снова кошмар? Он тряхнул головой, улыбнулся в темноту для храбрости и только хотел снова лечь в постель, как вдруг вспомнил, что был кем-то или чем-то разбужен.
Он прокрался к двери и приложил к ней ухо; Может быть, там Гордон — вернулся что-нибудь забрать или еще раз поговорить с отцом. Или, может, сюда прокрался один из репортеров в надежде что-нибудь разузнать или хотя бы сфотографировать пустую комнату и потом высосать из пальца подходящую душераздирающую историю. От этих людей всего можно ожидать.
Но он ничего не услышал. За дверью царила тишина. Юлиан тихонько оделся, бесшумно приоткрыл дверь и выглянул в щелку.
Комната была как вымершая, но не вполне темная, потому что у двери горел зеленый огонек, указывающий место выключателя. Он сообщал всем предметам зловещее фосфоресцирующее мерцание. Юлиану почудилось, что в воздухе присутствует некое остаточное движение.
Он пересек гостиную и выглянул в коридор. Ослепленный непривычно ярким светом, посмотрел налево, направо и заметил, как мелькнула чья-то нога, исчезая за ближайшим поворотом.
Эта нога была обута в тяжелый, подкованный железом башмак, а брючина из серого полотна слегка обтрепалась по краю.
Юлиан потерял много времени, пока соображал, что делать. Потом спохватился и побежал. Дверь комнаты захлопнулась за ним, на бегу он подумал о ключе, который остался в кармане куртки, висевшей в прихожей, но в настоящий момент это не играло роли.
Он услышал звонок лифта и понял, что ему не успеть. Тем не менее он удвоил усилия и разогнался так, что собственные ноги не поспевали за ним.
Двери лифта уже начали смыкаться, когда он выбежал из-за поворота. Они сходились очень быстро, но все же Юлиан успел бросить взгляд внутрь.
— Рогер! — крикнул он.
Рогер тоже узнал его и успел улыбнуться, прежде чем сомкнувшиеся двери окончательно отрезали их друг от друга. Однако это была очень странная улыбка — полная печали и боли и... да, сострадания.
Лифт, жужжа, пришел в движение, и Юлиан отчаянно забарабанил кулаками в двери, громко зовя Рогера.
Позади распахнулась дверь, и заспанное небритое лицо высунулось в коридор.
— Что случилось? Ты что, с катушек слетел? Три часа ночи!
Не столько из-за сердитого постояльца, сколько из-за очевидной бессмысленности этого занятия Юлиан перестал стучать в двери лифта и поднял взгляд к световой планке, где загорались цифры этажей. Десятый этаж, одиннадцатый, двенадцатый... тринадцатый. Лифт остановился на тринадцатом этаже.
Юлиан не стал терять время на вызов и ожидание лифта, а помчался вверх по лестнице через две ступени. Рогер на тринадцатом этаже, и он его найдет, даже если ему придется стучать во все двери подряд! И уж тогда его загадочному другу придется ответить на все его вопросы!
И все же перед тем, как открыть дверь в коридор тринадцатого этажа, он в изнеможении прислонился к шероховатой бетонной стене лестничной клетки.
До слуха его донесся шум. Он раздавался где-то внизу, искаженно отдаваясь в пустоте лестничной клетки.
Юлиан глянул вниз, но ничего не увидел. Однако шум повторился. На сей раз ближе.
Что это могло быть?
Только не шаги. Скорее шарканье. Будто кто-то с трудом протаскивал себя вперед на бесформенных лапах, не приспособленных для лестницы.
Юлиан напряженно уставился в темноту. Шум приближался, умножаясь, будто по лестнице поднималась целая армия плоскостопых чудовищ. Мальчик бросился к двери, но она не открывалась. Он принялся изо всех сил трясти и дергать ручку. Шарканье близилось. Кто-то или что-то продолжало преследовать его и уже почти настигло:
Дверь наконец поддалась, Юлиан выскочил в коридор, захлопнул за собой дверь и привалился к ней спиной. Он был спасен. То, что его преследовало, не могло сюда попасть, потому что оно обитает только на лестнице.
Стоп, с каких это пор он начал верить в существа, которые живут на лестницах? С тех пор, как за ним гнались тролли. С тех пор, как он чуть не утонул в ванне глубиной в тридцать сантиметров. С тех пор, как мир начал трещать по всем швам. С тех пор, как он перестал отличать сон от яви.
Он огляделся. Рогера нигде не было. Он сделал несколько шагов и остановился. Решение стучаться во все двери оказалось неосуществимым: он добрался бы таким образом самое большее до третьей двери, пока кто-нибудь не вызвал бы служащего отеля. По этой же причине он не мог и позвать Рогера.
Ему оставалось отправиться на поиски Рогера наугад.
Это было не так уж и безнадежно, как могло показаться в первый момент. Этажи отеля простирались хоть и далеко, образуя настоящий лабиринт из ответвлений и пересечений, но это все же был «Хилтон», один из самых дорогих отелей города; Юлиан не мог представить себе, чтобы Рогер снимал здесь номер. А если исключить из поиска комнаты, то останется не так уж много закоулков. Эта часть отеля разительно отличалась от нижних этажей, которые Юлиан знал. Здесь все было старинное. Вместо хромированных светильников на стенах висели маленькие лампочки с абажурами. На стенах были шелковые обои с цветочным узором, а на полу вместо дорогого покрытия лежали ковровые дорожки. Как и полагалось в отеле такого класса, все детали интерьера были выдержаны в одном стиле начала века. На потолке красовалась лепка, а вместо элегантных дверей с прорезью для электронной карточки-ключа Юлиан видел резной дуб и массивные латунные ручки с замочными скважинами. Собственно говоря, этот этаж понравился ему больше, чем супермодерновые нижние этажи, хотя он не понимал, для чего понадобились такие архитектурные излишества. Он перевидел множество отелей и знал, что обычно отель оборудуют либо в стиле модерн, либо ретро, но вместе то и другое не бывает.
Он шел по безмолвному коридору, заглядывая в каждое ответвление и стараясь запомнить дорогу. Он понимал, что в поисках Рогера может рассчитывать лишь на счастливый случай. Промежуточные переходы были здесь очень длинными, и что-то странное происходило со светом. Он был не таким ярким, как обычно, зато от него исходило тепло, и когда Юлиан остановился, чтобы рассмотреть светильник, он увидел за цветным абажуром керосиновую лампу. Это поразило его. Должно быть, старую часть отеля зачем-то решили сохранить в первозданном виде.